– О’кей. Как ни странно, ты меня приободрил.
Он занервничал. То, что она собиралась сказать, назад будет не вернуть, как и почти весь треп, который для него заменял собой разговоры.
– Я не могу представить себя рядом с Майклом.
– Вот как?
– С виду все хорошо. Мило. С ним удобно выходить в свет. В хорошие рестораны. В кино. И так далее.
– Беседовать о книгах.
– Наверное. Он рассказывает о переводной литературе, которая может меня заинтересовать. И наверняка знает, что говорит. Но я не могу представить, что возьмусь за эти книги. Одна из них написана на французском без единой буквы «е».
– Правда?
– Видимо, да.
– Ну, то есть так и было задумано?
– Вряд ли это случайность. Не мог же автор по забывчивости избегать слов «он» и «она» на нескольких сотнях страниц.
– По-французски «он» будет «il», разве нет?
– Да, зато «она» – «elle».
– А, точно.
– И определенный артикль – «le». Ну да все равно я буду читать это по-английски.
– А в переводе тоже нет буквы «е»?
– Скорее всего.
Джозеф достал из кармана телефон.
– Как фамилия этого придурка? Хочу посмотреть, что о нем пишут[13].
– Мы можем на время это отложить?
– Ох. Да. Извини.
Он понимал, что разговор предстоит тяжелый, а то и опасный, если не хуже. Но у них с Люси не так уж часто заходила речь о литературе, тем более о французской. Ему подумалось, что неплохо было бы поддержать такую беседу, пусть даже он не собирался читать эту белиберду.
– Ты не можешь представить себя вместе с Майклом.
Люси подняла на него удивленный взгляд:
– Точно подмечено.
– Я не то хотел сказать.
– А что же? – удивилась Люси.
– Да нет. Это ты сказала. Перед тем, как завести речь о французской книге.
– А. Верно. Да.
Она, похоже, сникла. Вероятно, ей хотелось, чтобы Джозеф, воспользовавшись моментом, сказал, что Майкл ей совершенно не подходит.
– Значит, существует какая-то… не знаю, как выразиться… – запнулась она. – Какая-то энергетика. Я чувствую, что должна постоянно вести себя примерно. Слишком по-взрослому.
– Ты и есть взрослая, так?
– Так, да не так. Когда у тебя дети, все неоднозначно. Они тянут тебя вниз – туда, где можно отпускать дурацкие шутки, пукать, драться. Жизнь и так чересчур сложна, даже без книжек, где нет буквы «e».
Теперь он уже не понимал, стоит возвращаться к этому французскому писаке или нет. И решил, что не стоит.
– Если коротко, на свой внутренний мир повлиять трудно, так мне кажется. Это тоже важная часть жизни.
– Но очень небольшая. Существует ведь обширный внешний мир.
– Наверное, я неточно выразилась.
– Нет, что ты, я понимаю, о чем речь.
– Это правда?