Первыми она пригласила Пита с Фионой, поскольку за ней был должок. Дальше, после всестороннего рассмотрения, решила созвониться с Ниной и позвать ее с постоянным спутником Равом. Когда-то Люси и Нина вместе работали в школе; Люси очень тепло к ней относилась, но виделись они редко.
– Замечательно, – обрадовалась Нина.
– Пит с Фионой, ты и Рав, а еще… Ну, я тут кое с кем встречаюсь. Джозеф.
– О Джозефе сейчас поговорим… но мы с Равом уже не вместе.
– Да что ты!
– Да. Как ни печально. Такие дела.
– А что случилось?
– Ох…
– Ладно, ладно.
– Можно, я с Энди приду?
– Конечно.
– Вот и отлично.
Люси чуть не спросила, какой у этого Энди цвет кожи, но вовремя себя одернула. Не отменять же приглашение, если Энди – белый.
– Итак, – сказала Нина. – Джозеф.
– Да.
– Где ты с ним познакомилась?
– Он тут недалеко работает.
– Недалеко от твоего дома?
– Ну да.
– Ясно. – А потом: – И как у вас складывается?
– Что ты имеешь в виду?
– Отношения с тем, кто работает поблизости? Ты на работе, он на работе…
– А, вот ты о чем, теперь понятно, – выдохнула Люси, понадеявшись, что вывела Нину из замешательства, но та ждала продолжения. – Он работает по субботам.
– Ага. Ясно. Флорист, наверное, или вроде того?
То есть флорист – более подходящая партия, нежели мясник? Таков был подтекст? Торговать цветами элегантнее, нежели мясом? На свой собственный вопрос она ответила. Мясная торговля – занятие малопрестижное.
– Это долгая история.
– Хорошо. В субботу надеюсь услышать ее из первых уст и с ним познакомиться.
Джозеф никогда не получал приглашений на ужин. Бывало, у них дома устраивались застолья в семейном кругу, иногда в расширенном составе, когда каждый старался поддержать разговор и вообще не ударить в грязь лицом. Но до сих пор ему не доводилось сидеть с компанией за столом у кого-нибудь из друзей в отсутствие родичей и закусывать тем, что сварганил кто-то из присутствующих. Не так ли выглядит званый ужин? Он в принципе не возражал, в отличие от некоторых. Джез, к примеру, смеялась бы до колик от одной только мысли, что он проведет вечер с гостями и со своей белой подругой. «Ты что, будешь цедить белое вино и рассуждать о Брекзите? Атас!» А ведь он даже не собирался идти в гости. Он сам, если можно так выразиться, закатывал ужин. И готовился к приему гостей.
С некоторых пор Джозеф вроде как жил одной семьей с Люси и ее мальчишками. Вначале он проводил с ними четыре-пять вечеров в неделю, а теперь и вовсе не ночевал дома; мать уже принимала как данность отсутствие сына и свое одиночество. С Люси она так и не познакомилась и чем больше доставала в связи с этим Джозефа, тем меньше ему хотелось возвращаться домой и с ней видеться. С течением времени он понял, что его, так сказать, нажитое имущество составляют шмотки, которые он уже не носит, игры, в которые больше не играет, и детские книжки, которые не собирается перечитывать. Гардероб его постепенно перекочевал в дом Люси. А поскольку нынче именно там было его жилище, он решил вписаться в ее уклад, включая застолья с незнакомыми ему людьми.