Орландо смерил расстояние, отступил на пару шагов, хмыкнул и ещё на несколько. От противоположной стороны рва до стен добрая сотня шагов, а сам ров метра четыре. Парень глубоко вдохнул, резко выдохнул и сорвался с места. У самого края мощно оттолкнулся, взмыл в воздух, чувствуя, как потоки воды сбивают в пропасть. Пролетел надо рвом, вытягивая ноги и руки вперёд… ударился о противоположный край стопами. Перекатился через голову, пачкаясь в грязи.
Вскочил, ошалело глядя на ров, отряхнул штаны и побрёл к стене. Улыбнулся, сложена из массивных блоков грубо тёсаного камня с широкими зазорами. Весь прошлый год, ему каждый день приходилось карабкаться по гладким скалам из обсидиана. Такая стена почти лестница в сравнении!
Побурчав, стянул сапоги, сцепил челюсти, ощущая стопами пронизывающий холод. Начал карабкаться, закусив нижнюю губу. Всё-таки в Пустошах было куда теплее. Мокрый камень норовит выскользнуть из-под пальцев, острые грани цепляются за одежду на груди и животе. На середине подъёма левую стопу свело судорогой от холода. Орландо прижался к камню душа вырвавшийся стон. Мысленно ругаясь подслушанными у Краса словечками, продолжил подъём.
У самой вершины замер, вслушиваясь в грохот ливня и пробивающимся через него шагам. Появились раздражённые голоса.
— Вот надо эт в дождь-то? Хто вообще нос из дома высунет, да ещё ночью! В темноте ж вомпиры бродют!
— Вот от них и защищаем. Виш, чесноком обвешался!
— А я свой съел… так оно надёжней.
Голоса усилились и пошли на спад, Орландо рывком перемахнул меж зубцов. Сгорбился, прижимаясь к камню и глядя на удаляющихся к башне стражников. Те не оборачиваются, идут плечом к плечу и освещая дорогу масляной лампой.
Скьявона бесшумно покинула ножны. Парень потрусил в противоположную сторону, оглядывая двор, скудно освещённый светом из окон, и высматривая вход в замок. Сбежал по лестнице и кривясь от боли в обмороженных стопах. Пронёсся через двор, прячась в густой тени. Ещё раз вскарабкался по стене и, взяв скьявону в зубы, вскарабкался в окно.
Внутри приземлился на сухой пол и почти застонал от удовольствия. Промокшая одежда облепила тело как перчатка, сковывает движения. Под ним разом образовалась лужа, а вода стекает с волос, будто он только вынырнул из озера.
Орландо взял скьявону в левую руку, огляделся. Помещение заполнена швабрами и вёдрами с тряпками. Подошёл к двери, прислушался, осторожно приоткрыл и выглянул в щёлочку. Никого. Царит густой полумрак, а в дальнем конце горит одинокий светильник. Непонятно откуда доносится приглушённое пение, совершенно далёкое от определения прекрасного.