— Шутишь? Значит, в норме. Вон там, кажется, вода журчит, схожу на разведку. Ты присядь пока, отдохни, — сказал Петрович и нырнул в заросли высокой травы, росшей по обе стороны тропы. Трава отдалённо напоминала подорожник, увеличенный раз так в двадцать. Цвет её и листьев на местных деревьях был привычно зелёным, только тусклым, словно всё вокруг присыпало пылью.
Серый с размаху сел на поваленное дерево. Раздался треск. То ли ствол дерева не выдержал вес тролля, то ли просто уже сгнил в труху, но Серый оказался на земле.
Не успевший далеко отойти Петрович вынырнул из зарослей обратно.
— Вот, упал, — пожаловался Серый и выругался.
Эльф дёрнул длинным ухом, подошёл к нему и отвесил подзатыльник со словами:
— Не смей родной язык осквернять.
Вместо того, чтобы возмутиться, Серый сел удобнее, почесал затылок и растерянно сказал:
— Петрович, а язык, на котором мы говорим, того. Не наш. Похоже, бонусом к внешности идёт.
— Точно, — хлопнул себя ладонью по лбу эльф. — Я-то думаю, что не так. Но всё равно, не сквернословь.
— Можно подумать, ты никогда не материшься? — обиженно произнёс Серый.
Петрович отпихнул ногой щепки и сел рядом с троллем.
— Не поверишь, старший внук отучил. Говорит, дед, ты, если ругаться будешь, я буду за тобой повторять. И повторял ведь, разбойник. Так и отучил. Я жену с дочкой к стенке припёр, спрашиваю: ваша работа? Уверяют, сам додумался. Может, и сам, Женька у нас самый прошаренный.
После этих слов, Петрович обнял руками колени и устремил взгляд вдаль. У Серого громко заурчал живот.
— Есть хочу, зверски, — произнёс он, оправдываясь.
— Жалко, пакеты на скамейке остались, — произнёс Петрович. Мысли, которые он усиленно гнал, захлестнули, рисуя картину, как мечутся по городу в его поисках родные. Захотелось завыть по-волчьи. Но Петрович быстро взял себя в руки. Сейчас он отвечал не только за себя, но и за этого мальчишку, неопытного, неприспособленного к жизни, несмотря на нынешние внушительные размеры и грозный вид.
— А ещё нет ни спичек, ни зажигалки, — со вздохом произнёс Серый. — Ты не куришь, может, у тебя в карманах завалялась?
— Бросил, последний год сердце пошаливало, — ответил эльф, тряхнув головой. Белая коса вновь упала вперёд. Петрович брезгливо двумя пальцами откинул её за спину и сказал: — Как только нож в руки попадёт, срежу эту мерзость.
— Хорошо бы вот так пальцами, раз — и огонь, — мечтательно протянул Серый.
Затем протянул руку над кучкой щепок и действительно щёлкнул пальцами. Вылетевший из них огненный сгусток ударил в щепки и вверх взвился столб пламени. Петрович, еле успевший отодвинуться, вскочил и принялся затаптывать костёр, пока огонь не перекинулся на сухое дерево рядом.