Через пять минут она поймала свободное такси, а в двадцать минут девятого поднималась в лифте в квартиру Райана на Уэст-Энд-авеню. Узнав от привратника, что доктор Дженнер с друзьями еще не уходили, Моника постаралась успокоиться, но никак не могла унять страх при мысли о том, что с ней станет теперь, когда вновь появился Скотт.
Жена Скотта, Джой, была ее лучшей подружкой с самого первого дня в детском саду. Они были как сестры. Будучи единственным ребенком в семье, Моника, которую часто вовлекали в семейную жизнь Джой, обрела чувство принадлежности к большой семье, что стало особенно важно после смерти матери, которую она потеряла десяти лет от роду.
Именно Джой постоянно навещала отца Моники в доме престарелых в Бостоне. «Они со Скоттом были с ним, когда он умирал, а я в это время сдавала последние экзамены, — вспоминала Моника. — Джой и Скотт помогли мне организовать похороны. Скотт, как юрист, занялся улаживанием папиных дел. Но почему, ради всего святого, он помешался на мне? Джой винит меня, но я ни единым взглядом его не поощряла — я это знаю. Это напоминает ту старую шутку: „Моя жена сбежала с моим лучшим другом, и мне так его не хватает“. Скотт разрушил мою дружбу с Джой, и мне ужасно ее не хватает. А теперь, если он переберется в Нью-Йорк, чтобы быть поближе ко мне, что мне делать? Добиваться судебного запрета, если до этого дойдет?»
Внезапно Моника осознала, что медленный скрипучий лифт уже остановился на девятом этаже и дверь открылась. Она успела выйти, прежде чем дверь снова закрылась. «Повезло, что не уехала обратно вниз», — усмехнулась она. Изучая номера квартир, она решительно пыталась выкинуть Скотта из головы. Райан сказал ей, что живет в квартире 9Е. Сюда, решила она и повернула налево. Не успела она нажать на кнопку звонка, как дверь квартиры открылась. Радушная улыбка Райана Дженнера мгновенно улучшила ее настроение. Он не дослушал ее извинений.
— Я сам виноват, не взял номер твоего сотового. Не волнуйся. Я позвонил в ресторан, и мы перенесли бронирование на час.
Все, что он мог сказать еще, потонуло в бурных приветственных криках коллег из Джорджтауна. Вновь увидев их, Моника поняла, насколько ей до сих пор не хватало дружеского общения. «Восемь лет жизни, — думала она, обнимая друзей. — В те годы мы много трудились, но, конечно, и развлекались немало».
Она была близко знакома с двумя из восьми гостей, Натали Креймер и Дженин Уэстервелт. Дженин только что открыла частную практику пластического хирурга в округе Колумбия. Натали работала врачом «скорой помощи». «Я ведь не слишком знаю Райана, — подумала Моника, усаживаясь в кресло с бокалом вина. — Он был на три курса впереди меня, и я никогда не бывала с ним на лекциях. На расстоянии он всегда казался мне сдержанным и строгим. Даже и теперь, когда бы его ни встретила, на нем костюм и галстук, за исключением тех случаев, когда он в медицинской форме. Сегодня же он совсем другой — в вельветовой рубашке и джинсах, сидит на полу, со стаканом пива в руке. Вид у него абсолютно беспечный, ему явно все это нравится».