Мартин Скорсезе. Главный «гангстер» Голливуда и его работы (Шон) - страница 55
Скульптура, выполненная в духе произведений Эдварда Мунка, помогает выразить сильный страх и разочарование Пола
Линда Фиорентино в роли скульптора Кики Бриджес, соседки Марси по комнате
«Все было снято ночью. Восемь недель ночной съемки — это замечательно. Монтировал я тоже ночью. Вообще я предпочитаю работать ночью, потому что в это время вам никто не звонит».
Комедии редко славятся ракурсами съемки. Правда, Престон Стерджес начинает свой фильм «Неверно твоя» с длинной панорамной съемки с крана, в ходе которой камера обходит оркестр, а затем приближается к Рексу Харрисону и быстро пролетает перед ним. Но Билли Уайлдер и Говард Хоукс снимали самые оживленные сцены мастер-планами, причем камера стояла на уровне глаз — так лучше было видно то сумасшествие, которое творилось внутри рамки.
Теперь, конечно, у нас есть братья Коэн, которые не видят ничего необычного в том, чтобы проводить камерой вдоль стойки бара и перепрыгивать с ней через спящего пьяного, как они это делают в фильме «Просто кровь» — черной комедии, которая, кажется, требует взгляда на мир под тупым углом. Но в те времена братья еще только застегивали молнии на своих первых рюкзачках, а Скорсезе уже двигался, наклонялся, вытягивал шею — в общем, отслеживал свой путь, проходя с камерой через Нижний Манхэттен, как в фильме «После работы».
С новой женой Барбарой Де Фина и родителями Чарльзом и Кэтрин на закрытом показе фильма «После работы»
Это одна из его самых воздушных работ — черная комедия, которая ходит по все более узкой спирали, как монета, катающаяся вокруг Дантова ада. Но от этого лента не становится менее оживленной и жизнерадостной, а режиссер остается самым комичным католиком. Актер Гриффин Данн мастерски воплощает идеальную смесь тайной похоти, извинений и тихой агонии, а Розанна Аркетт просто великолепна. «Признаюсь, что мне больше всего понравилось в съемках, так это сцены с Розанной Аркетт», — говорил Скорсезе, который, похоже, в образе Марси ближе всего подошел к описанию своего сексуального идеала — кокетливой, игривой, «тронутой» болтушки, бесконечно озадаченной желанием мужчины. Ее смешки приходят и уходят так же быстро и загадочно, как внезапный ливень. Это вечная и непостоянная игра. Реакция Аркетт может вспыхнуть в любой момент; кажется, она все время застает себя врасплох. Скорсезе мучает Пола целыми тремя «сиренами» (нельзя не заметить, что это число равно числу браков Скорсезе на тот момент), но как только Аркетт покидает картину, то вместе с ней уходит и часть жизни — несмотря на запоминающиеся точечные всплески мастерства от Тери Гарр и Кэтрин О’Хара, происходящие в порядке нарастания психоза.