В ту ночь мы опять оба спали на сеновале. В последующие дни мне постоянно приходилось быть начеку, потому что Глот все не уезжал и не уезжал — сказал, что у него отпуск. Мы изо всех сил старались не замечать его присутствия и сами старались быть как можно незаметнее. Стоило мне хоть ненадолго выйти во двор, как Глот в ту же секунду оказывался рядом, осыпал меня любезностями или пытался обнять. В те недели ты не хотел пасти нэнни без меня, я должна была идти во главе шествия рядом с тобой. Говоря о Глоте, что случалось крайне редко, ведь ты с ним практически не сталкивался, ты называл его не иначе как полным презрения местоимением «он». Если, никуда не денешься, тебе все же приходилось с «ним» говорить, ты никогда не делал этого прямо, а только через меня.
В то лето Глот старался всеми силами превратить нас в слуг, он не понимал, что былое величие его поместья вызывает только смех. Он вел себя как богатый барин-интеллектуал, у которого в услужении двое импортных крепостных. Как-то раз он пришел к нам сказать, чтобы мы вырыли яму во дворе перед большим домом. Он купил саженец грецкого ореха, который должен был торжественно осенять вход в усадьбу. Ты произнес всего одно слово — резкое «нет», после чего Глот беспомощно протянул лопату мне. Ему в голову не пришло вырыть яму самому, впрочем, боюсь, у него бы это просто не получилось, не достало бы силушки. Он любил вытащить на улицу доисторический стул и сидеть на нем в тени дома, пыхтя от усталости, потягивая вино, с книжкой стихов или порнографическим журналом в руке. В таких случаях мы прятались в нашей собственной крепости, глядя на него в окно и отпуская шутки насчет его внешности и манер.
Глот понял, что нас ему не заставить посадить дерево. Он надел сандалии и отправился пешком в деревню. Через полчаса он вернулся с Домиником, маленьким женоподобным человечком неопределенного возраста по прозванию Доместик[12], поскольку он подрабатывал тем, что помогал по хозяйству то в одном, то в другом доме. Доминик был худой и сутулый и такой застенчивый, что всегда находился в напряжении. Я знала его, потому что наши подопечные обязательно нападали на его собачку, если Доминик встречался им на пути. От Питера я слышала, что раньше этот человек жил в нашей кухне.
Глот порылся в кармане шортов цвета хаки, штанины которых кончались примерно пятнадцатью сантиметрами выше толстых коленок. Вытащив несколько монет, он пересчитал их на ладони. Доминик взял деньги и спрятал в карман своего неизменного вельветового пиджачка, который был ему коротковат, равно как и брюки. Из нашего окна мы наблюдали, как щуплый Доминик поплевал на ладони и пригладил шапочку темных волос, когда от нее отделилось несколько прядок. Затем взял лопату и, поставив на нее ногу, воткнул в землю. У травы были длинные и крепкие корни, начать рыть яму было совсем нелегко. Само собой получилось, что ты выскочил из кухни и подбежал к парочке во дворе. Доминик охотно отдал тебе лопату, и вы сняли первый слой земли, работая по очереди. Когда яма была готова и дерево посажено, Глот додумался достать из кармана монетку и для тебя. Я испугалась, что ты выбьешь ее у него из рук, но ты сдержался и взял ее, чтобы тут же положить в карман Доминику.