Тут же начинается смех.
— Посмотрите на этот глупый смайлик, — говорит Харрисон. — Детский сад. — Он берет гитару у меня из рук.
— Отдай, — прошу я.
— Чтобы люди думали, будто мальчики в Икфилде — большие дети? Вот уж нет. — Харрисон роняет гитару на пол. — Ой, выскользнула, — ухмыляется он мне. Сгибает колено и стоит на одной ноге, занеся другую над укулеле.
— Нет, пожалуйста, — молю я.
— Что такое? Боишься расплакаться, если я ее сломаю?
— Это подарок мамы… — Мой голос срывается.
Харрисон с силой бьет ногой по укулеле. Та издает ужасный треск, скрип, а затем замолкает. Теперь инструмент мертв. И музыка умерла вместе с ним.
— Похоже, маме придется подарить тебе новую, не так ли? — Они смеются и уходят. Слезы текут по моему лицу. Я опускаюсь на колени, беру укулеле и баюкаю ее на руках, будто это мертвое животное.
Мама тоже заплакала бы, если бы увидела. Точно знаю.
— А этот Харрисон сделал так специально? — спрашивает папа, когда я ему потом показываю обломки.
— Ага. Он пытается заставить меня бросить школу.
— С чего ты взял?
— Потому что я слышал, как он сам это сказал сегодня утром: устраивает кампанию, хочет заставить меня бросить школу, потому что я неправильный мальчик.
— Что он имеет в виду? — спрашивает папа.
Я вздыхаю. Не хотел ему рассказывать, но я так зол за гитару, что мне все равно.
— Он называет меня красавицей. Говорит, что я, должно быть, гей, раз не люблю спорт.
— Когда это началось? — Папа вдруг задает много вопросов. Как будто никогда меня не слушал и сейчас узнал обо всем впервые.
— С первого дня в школе.
— Почему ты мне не говорил?
— Я же сказал, что ненавижу школу.
— Да, но не уточнил почему.
— Ты бы не послушал. Все твердил мне, что я освоюсь и найду друзей.
Папа выдыхает и кладет голову на руки.
— Прости. Я просто хочу, чтобы ты был там счастлив.
— А я не счастлив. Ненавижу школу.
— Завтра позвоню директору. Нельзя спускать такое с рук.
— Станет только хуже, — говорю я.
— Но что еще я могу сделать?
— Позволь мне уйти, как я и хочу.
— Финн, мы все это уже обсуждали. Сама школа отличная. Давай разберемся с этим парнем, и, может, все наладится.
Я качаю головой и ухожу, потому что знаю: будет намного хуже.
Кабинет миссис Гудфеллоу находится в дальнем конце школы, из него открывается вид на поля. Как будто она хочет быть директором, но на самом деле не желает видеть или слышать, что происходит.
Забавная у нее фамилия для леди, Гудфеллоу[14]. Папа стоит рядом со мной. Очевидно, директриса попросила меня тоже присутствовать на встрече, чтобы она могла «успокоить меня». Единственное, чем она могла бы меня успокоить, — это отпустить на все четыре стороны.