Я замечаю, что ее рука дрожит, когда она берет сдачу. Дама сгребает бутылку, оборачивается и видит нас. И явно сразу меня вспоминает.
— Привет, милый, — говорит она не таким певучим голосом, как я запомнил. — Ты ведь приходил к нам завтракать, верно?
Я киваю. Интересно, собирается ли она упомянуть, что вдобавок я сбежал, ничего не съев? Нет, дама ничего не говорит. Она смотрит на бутылку в руке и пытается засунуть ее под кардиган. Я не знаю, что сказать, дама, кажется, тоже, а мама молчит, даже если знает.
— Ладно, береги себя, — говорит дама в овечьем фартуке и уходит. Я слышу, как за нами открывается дверь; оглядываюсь на случай, если дама в овечьем фартуке уже успела вызвать полицию. Но это не полиция. Входят двое мужчин. Большой и поменьше, оба одеты в черное, с капюшонами и шарфами, обернутыми вокруг лиц, еще и в перчатках, что странно, ведь пусть сейчас и ночь, все еще тепло. Я вот даже не знаю, где мои шарф и перчатки, потому что их убрали до следующей зимы.
Мужчина поменьше бежит к прилавку, а здоровяк остается у двери, что-то кричит и направляет свою свернутую сумку-переноску на нас и даму в овечьем фартуке. Только секунду спустя я понимаю, что он крикнул: «Ложись!», — но мама уже хватает меня и тянет на пол. Я думаю, что нас арестовывают, а он — один из тех детективов под прикрытием, которых показывают в фильмах.
— Это полицейские? — шепчу я.
— Нет, — тонким голосом отвечает мама. Я слышу, как мужчина поменьше орет на студента за прилавком.
Велит открыть кассу. И тогда я понимаю, что происходит. А еще кричу.
— Заткни пацана, — орет большой грабитель. Мама держит меня изо всех сил. Я чувствую, как ее рука трясется у меня на спине. Я так переживал из-за полиции, а мне следовало волноваться насчет грабителей.
Меньший кричит студенту, чтобы тот поторапливался. Я утыкаюсь лицом в грудь мамы, поэтому ничего не вижу, но надеюсь, что продавец послушался. Как только грабитель заберет деньги, то сбежит. Только тогда приедет полиция, нас увидят и все равно арестуют.
Я начинаю рыдать.
— Заткни его на хрен, — кричит большой грабитель.
Я пытаюсь перестать плакать, но не могу, и плач становится громче; крики, рыдания и всхлипы — все это каким-то образом сливается воедино. Я слышу приближающиеся шаги. На миг поднимаю голову и вижу, как большой грабитель пинает маму сапогом в спину. Она морщится, отпускает на секунду мою руку и издает легкий визг, как будто собаке наступили на хвост. Он причинил ей боль. Он причинил боль моей маме, которая мухи не обидит. Я чувствую, как во мне что-то поднимается. Какой-то жар. Я вскакиваю на ноги и изо всех сил пинаю большого грабителя по голени.