Мама читала «Винни-Пуха» на разные голоса. У нее отлично получалось, особенно за ослика Иа. А вот папа взялся один раз почитать, когда мамы не было дома, и было впечатление, что я смотрю фильм без звука. Тогда я действительно заснул.
Наконец дама в овечьем фартуке ослабляет хватку и слегка отстраняется. Смотрю на нее сквозь слезы.
— Часто о тебе вспоминала, — признается она. — Спасибо, что позвал на чай.
Киваю, до сих пор борясь с рыданиями, и вытираю глаза рукой. Папа возвращается из кухни с парой салфеток, дает одну мне, другую гостье. У него тоже глаза красные.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить, Карен? Чай, кофе, что-то покрепче?
— Чай, пожалуйста, — отвечает она. — И прошу, зовите меня Каз, как все.
— Конечно, — соглашается папа. — Финн, проводишь Каз в гостиную, пока я занимаюсь напитками?
Гостья наконец меня отпускает.
— А мне вас тоже Каз называть? — уточняю я, ведя ее в комнату. — А то до сих пор я вас звал дамой в овечьем фартуке.
Она смеется, но, как по мне, это лучше, чем плач. Каз смеется не надо мной, как ребята из школы. Ее смех добрый. Мы вместе садимся на диван.
— Да зови как хочешь, милый. Дама в овечьем фартуке — еще ничего. Меня и похуже называли.
— Меня тоже. В школе.
— Моего младшего брата тоже в школе дразнили, — морщится она. — Дети бывают жестокими.
— А как его звали?
— О, вонючкой, палочником — он был тощим, да чего только не придумывали.
— Меня дразнят чудиком и фриком. Остальные прозвища повторять не хочу, они неприличные.
— Старайся не обращать внимания, — с улыбкой советует Каз.
Киваю, вспоминая, сколько раз мама повторяла мне подобное.
— Моя подруга Лотти говорит, они все жалкие лузеры.
— Она права, — соглашается Каз. — Лотти — твоя лучшая подруга?
— Да. Вообще-то, она моя единственная подруга, но это неважно. Мама говорит, один хороший друг стоит миллиона фальшивых.
Каз смотрит на свои руки. Некоторое время мы сидим в тишине.
— Простите, — говорю я.
Она, слегка нахмурившись, быстро поднимает глаза.
— За что?
— Что убежал из вашего кафе, — отвечаю я. — Я не из-за вас. Вы были очень милы со мной; все потому, что у кафе только третий уровень гигиены.
Каз смотрит на меня.
— Поэтому ты расстроился?
— Да. Потому что три — это удовлетворительно, а папа не разрешал мне ходить в школу с таким низким рейтингом. Моя школа хорошая, у нее четвертый гигиенический уровень, но в ней все равно есть злые дети, и директор считает меня странным, поэтому мне нравится есть только в местах, где гигиена на пятерку. Похоже, они очень хорошие.
— Что ж, а ты смышленый парень — так все разложить. По крайней мере, буду знать, что тебя испугал не мой овечий фартук.