Никто ничего не знал. Попахивало шовинизмом.
— Да и пёс с ним, жидомордым, — выдал Фашист.
— Вот ты и все кто так думает про него — пойдёте со мной искать его! И точка! — поставил скорее восклицательный знак Лапоть.
Подле него его жена — Валенок — она же класука иной группы Г-358. И сохранила всех своих студентов — итого 34 рыла. Зато отсеяла половину в Г-357, ещё когда её ученики являлись Г-257. А свои платили ей.
Вот такие суровые реалии в этой нелёгкой жизни.
— Ну, чё там, Паштет, а было-то? — заинтересовался Сак.
— Те ни всё ли равно?! — взъерепенился Зуб.
Мих промолчал. Хотя и не спал, скорее просто сопел в две дырки стараясь отлежаться после вчерашнего и сегодняшнего одновременно. Не сказать: ему было хреново, но хуже некуда. Так что можно смело вывешивать табличку: до вечера не кантовать! Мог сам с аналогичным успехом любого.
Подвернулся под его горячую руку препод.
— Ёп-тя… — заорал Чёрт — чертёжник-топограф. — Чем это он меня? А? А-а-а…
— Пальцем в глаз… — посмеялся Зуб, осматривая место пробоя на лице препода. — Финак знатный выйдет — во всю харю…
— Да я ему… Ух…
— Угу, только сам об этом скажи! — хмыкнул Паша.
— Может и повторить… — присовокупил Зуб, заступаясь за друга. — А он у нас такой! Два раза не любит повторять! Чуть что — сразу вбивает с толком, а расстановкой!
— Я этого так не оставлю! — злился Чёрт.
— Ага… — кивнул Сак. — Мы так ему и передадим, а обязательно скажем…
— Всё основательно расскажем… — подтвердил Зуб.
Чёрт попал в летне-полевой лагерь чисто случайно — заведующий кафедрой не захотел ехать со студентами на практику, а отправился на родину в Хохляндию поправлять пошатнувшееся здоровье за зиму на горилке и сале. Истинный сын Самостийной Украины из Винницкой области. Хотя и без него придурков хватало, не считая Лаптя. Вот кто мужик — хотя поначалу студенты невзлюбили его. Но потом как выяснилось: он привык жить по армейскому уставу. Кто год вытерпел его, тот становился неприкосновенным для него — так сказать перешёл из духа в деды. С женой его — Валенком — и Тушёнкой было много хуже. Бабы, а просто дуры. Ну и Чёрт, одно слово — он — также любил выпить и покутить, а на большее ни на что неспособен — только для поддержания компании и за компанию его держал заведующий. Один не любил горилку пить.
— Мих… — позвал Зуб напарника по парте и по жизни, если вспоминать год, проведенный ими на пару в застенках учебного учреждения, а теперь вырвались на волю. Но свободой и не пахло, а тем, чем обычно в таких случаях — и всегда по заведённому традиции.