Итогом совещания стало решение, согласно которому все три фронта должны были быть готовыми к наступлению. Главный удар должны были наносить армии Западного фронта при содействии войск Северного и Юго-Западного фронтов. Подготовку к операции планировалось закончить к концу мая, с возможностью начать ее и в более ранние сроки. Император особо обратил внимание на необходимость самого энергичного образа действий русских войск. Он запретил создание импровизированных отрядов, приводившее к раздергиванию корпусов и, соответственно, хаосу.[552] В ходе совещания Государь традиционно не стеснял генералов своим мнением, давал им полную возможность высказываться свободно. Как Верховный главнокомандующий он санкционировал окончательные выводы, делавшиеся его начальником Штаба генералом Алексеевым.
Важнейшая заслуга Государя в выработке плана кампании 1916 г. заключалась в утверждении плана общего наступления сразу тремя основными русскими фронтами. Такой план позволял реализовать на практике принцип свободы маневра в вопросе переноса тяжести главного удара. Учитывая, что и выдвижение генерала Брусилова на пост командующего армиями Юго-Западного фронта также заслуга Государя, то та важная роль, которую он сыграл в успешном наступлении 1916 г., вполне очевидна. Одна из самых блестящих страниц русской военной истории – Брусиловский прорыв 1916 г. – по праву должна быть связана и с именем Верховному главнокомандующего Русской армией. Позиция Императора осталась неизменной и после того, как по окончании совещания бывший главком Юго-Западного фронта генерал Н. И. Иванов умолял его отменить наступление этого фронта, предрекая катастрофу из-за переутомления войск. Вместе с тем, пораженческие настроения командующих Северного, и особенно Западного, фронтов должны были насторожить Императора уже во время апрельского совещания. Блестяще начавшееся наступление Юго-Западного фронта не было поддержано соседями. Генерал Эверт четыре раза переносил срок начала наступления Западного фронта, и в результате нанес удар не на Виленском направлении, а на Барановичи.
Директива Ставки от 26 июня изменила задачи фронтов. Согласно указанию Главковерха, нанесение главного удара вменялось в обязанность Юго-Западному фронту. Определялось и новое направление удара – Ковельское, с перспективой наступления далее в направлении на Брест – Пружаны. Для достижения этих задач в распоряжение Брусилова был отдан стратегический резерв Ставки – Гвардейский отряд (2 Гвардейских и 1 Гвардейский кавалерийский корпуса) и 4-й Сибирский армейский корпус. Кроме того, с Северного фронта в распоряжение Брусилова переводился 3-й армейский корпус. Но эти меры оказались запоздалыми. Противник, прежде всего германцы, постепенно локализовал прорыв. При отсутствии активности Западного и Северного фронтов, немцы получили полную свободу в переброске войск с других направлений против Юго-Западного фронта. Как отмечал А. С. Лукомский, «германцы, обладая несравненно более мощными железными дорогами, сумели гораздо скорее нас подвезти свои корпуса к угрожаемым пунктам на нашем Юго-Западном фронте и к концу июля захватили инициативу в свои руки; уже нам пришлось, не думая о нанесении сильного удара противнику, парировать его удары, которые он начал наносить в различных местах. Войска Юго-Западного фронта, начав наступление с громадным успехом и не поддержанные своевременно, что называется, выдохлись, потеряли порыв вперед и постепенно стали окапываться и переходить к занятию новых укрепленных позиций».