Когда прямо на него из переулка выкатился грузовик, он испытал не удивление, а скорее шок. Еще секунду назад он, страшно гордясь собой и своей наблюдательностью, мысленно представлял себе, что он скажет в полицейской управе, – и вот уже грузовик врезается в его машину. Самое печальное, это была даже не его машина. Пока его швыряло то в одну, то в другую сторону, он думал о том, что, господи, какой кошмар, Морган одолжил мне на несколько дней свою вторую машину, пока моя в починке, и вот вам, пожалуйста… Но тут в лицо ему с силой ударило ветровое стекло. Потом его еще несколько раз тряхнуло взад-вперед, как под электрическим током, – и все остановилось и стихло. Осталась только боль, которая заполнила его целиком.
Спаллнер услышал их шаги. Пока он возился с дверью машины, они бежали, бежали и бежали. Наконец замок щелкнул. Пьяно вывалившись на тротуар, мистер Спаллнер лежал и теперь слушал звуки их приближения ухом, прижатым к асфальту. Они были похожи на капли дождя, которые бьют по земле, когда начинается ливень, – сильные, слабые, средние. Это длилось всего несколько секунд – бегут, бегут, бегут, бегут… прибежали. Из последних сил, уже зная, что он там увидит, он повернул голову и посмотрел.
Там была толпа.
Его нос уловил смешанный запах множества человеческих выдохов, душное тепло людей, которые всасывали и всасывали воздух, необходимый человеку просто чтобы жить. Толпились, нависали – и всасывали, всасывали воздух возле его лица, так что ему было почти нечем дышать. Он хотел как-то сказать им, чтобы они отошли подальше, что он не выживет в вакууме. Из головы сильно текла кровь. Он попробовал пошевелиться, но понял, что у него что-то с позвоночником. Позвоночник явно был поврежден – во время удара он просто этого не почувствовал. Из-за этого он не мог двигаться.
Говорить он тоже не мог. Он попытался – открыл рот, но не издал им ничего, кроме звука, который бывает при рвотных позывах.
Кто-то сказал:
– Дайте-ка руку. Давайте перевернем его в более удобное положение.
Мозг Спаллнера едва не разорвался на части.
– Нет! Не трогайте меня!
– Давайте перенесем его, – небрежно сказал чей-то голос.
– Идиоты, вы убьете меня, не надо!
Но вслух ничего этого он сказать не мог. Он мог только думать об этом.
Чьи-то руки схватили его. И начали поднимать. Он вскрикнул, к горлу подступила тошнота. Они растянули его как шомпол, и это был шомпол, сплошь состоящий из боли. Их было двое. Один – молодой и шустрый, с худым лицом, бледным, как луна. Другой – очень старый, с морщинистой верхней губой.