Симпсон щелкнул ножницами.
– Из сироток она. Сама тише воды, ниже травы – и мужчины ей нравятся такие, чтоб говорили поменьше. Вот Одд, например, – он вообще почти ничего не говорит. А мы что? Мы – грубое мужичье! Верно, парни? Болтаем без умолку. Мисс Уэлдон такое не нравится…
– Уходят. Вдвоем. Мисс Уэлдон и Одд Мартин.
– Симп, сними-ка еще чуть-чуть с ушей…
Маленький Рэдни Беллоуз вприпрыжку бежал по улице и на ходу стукал об землю красным резиновым мячом. Над голубыми глазами желтой бахромой рассыпалась светлая челка, между губами виднелся кончик языка. И так он прыгал, прыгал, стуча мячиком куда попало, пока мяч не закатился прямо под ноги Одду Мартину, который снова сидел на бочке с дегтем. В бакалее мисс Уэлдон покупала продукты на ужин, складывая в корзину банки с консервированным супом и консервированными овощами.
– Можно мне забрать мячик? – спросил Одда Мартина маленький Рэдни Беллоуз, обращая свой вопрос на высоту примерно двух метров (больше в пределах слышимости никого не было).
– Забрать мячик? – с некоторой заминкой переспросил Одд Мартин. Он прокрутил это в голове, при этом его застывшие серые глаза оглядывали Рэдни с ног до головы (как будто он прямо сейчас, на ходу, взглядом лепит его из глины), – да-да, можно забрать мячик.
Рэдни медленно наклонился, взял в руки ярко-красный резиновый шар и медленно выпрямился. В глазах у него появился таинственный блеск.
– А я кое-что знаю.
Одд Мартин посмотрел вниз.
– Кое-что знаешь?
Рэдни вытянул шею.
– Вы – мертвец, – сказал он.
Одд Мартин не шелохнулся.
– Вы по-настоящему мертвец, – прошептал маленький Рэдни Беллоуз. – Но, кроме меня, про это больше никто не знает. А я вам верю, мистер Одд. Я сам однажды пробовал. Ну, в смысле помереть. Это трудно. Надо очень сильно стараться. Я целый час лежал на полу. Но у меня стал чесаться живот, и я почесал его. И тогда у меня кровь поднялась в голову, и голова закружилась. А потом я перестал.
– Почему?
Рэдни посмотрел на свои ботинки.
– Потому что захотел в туалет.
Рыхлая бледная плоть худого, костлявого лица Одда Мартина медленно сложилась в улыбку.
– Да, это нелегко. Надо очень сильно стараться.
– Я иногда про вас думаю, – сказал Рэдни. – Я вижу, как вы ходите мимо моего дома. По ночам. Иногда часа в два ночи. Я просыпаюсь. И знаю, что вы где-то бродите. Знаю, когда надо выглянуть, – и выглядываю. А там – раз! – и вы. Ходите там, ходите… Просто так, никуда.
– Да мне особо и некуда, – Одд сидел, положив на колени свои большие, квадратные, мозолистые руки. – Я все время пытаюсь придумать, куда бы мне пойти… – он притормозил, как лошадь, которой медленно натянули удила, – но мне трудно думать. Пытаюсь, пытаюсь… Иногда вот уже почти знаю, что делать, куда идти. А потом забываю. Однажды у меня была мысль пойти к врачу и попросить его, чтобы он объявил меня мертвым. Но почему-то… – его голос замедлился, становясь все более хриплым и низким, – …я так до него и не дошел.