Четверо за столом и глазом не моргнули, и пальцем не пошевелили.
Греппин погрузился в воспоминания. В тот самый день, когда он научил их улыбаться. Это было две недели назад. Тогда он пришел домой, вошел в комнату, посмотрел на них и сказал:
– Я женюсь!
Все ахнули с таким выражением, как будто кто-то только что разбил окно.
– Что-что ты? – воскликнула тетя Роуз.
– На Элис Джейн Беллерд! – с металлом в голосе ответил он.
– Поздравляю, – сказал дядя Димити. – Я думаю, что… – Он бросил взгляд на жену, кашлянул и продолжил: – А не слишком ли рано, друг мой? – И снова посмотрел на жену. – Да-да. Мне кажется, что рановато. Я бы пока не советовал. Во всяком случае, не сейчас.
– Дом в ужасном состоянии, – сказала тетя Роуз. – Нам и за год не привести его в порядок.
– То же самое вы говорили и в прошлом году, и в позапрошлом, – сказал мистер Греппин. – И если уж на то пошло… – Он выразился прямо: – Это мой дом.
При этих словах челюсти тети Роуз сами собою сжались.
– И это после стольких лет… – процедила она, – так вот просто взять – и вышвырнуть нас вон, это не…
– Да кто вас вышвыривает, что за чушь! – взорвался Греппин.
– Не надо, Роуз, – еле слышно сказал дядя Димити.
Тетя Роуз уронила руки.
– И это после всего, что я сделала…
Именно в эту секунду Греппин вдруг осознал, что уйти им все-таки придется. Сначала он заставит их замолчать, потом он научит их улыбаться, а потом просто вывезет их отсюда, как багаж. Потому что это абсолютно невозможно – привести Элис Джейн в дом, где обитает весь этот морок. Где тетя Роуз следит за каждым твоим шагом, даже не выходя из комнаты. А дети держат за правило оскорблять тебя прямо на глазах у матери. А отец (по сути, еще один ребенок) при каждом удобном случае дает тебе советы на тему того, как хорошо быть холостяком… Греппин все смотрел и смотрел на них. Это они виноваты в том, что у него ничего не складывается – ни в жизни, ни в любви. Надо просто что-нибудь с ними сделать – и тогда его теплые, светлые мечты о нежных телах, изнемогающих от любви, сразу станут близкими и осязаемыми. Тогда у него будет дом – и для себя, и для Элис Джейн. Да-да, для Элис Джейн.
А тетя, дядя и кузены пусть убираются. И немедленно. Потому что если просто сказать им, чтобы съезжали (что он уже делал, и не раз), то это тягомотина еще лет на двадцать. Пока там тетя Роуз соберет все свои саше и фонографы Эдисона. За это время, а может, и раньше, Элис Джейн переедет или уедет вообще.
Продолжая смотреть на них, Греппин взял в руки разделочный нож…
Голова Гриппина покачнулась и тут же выпрямилась. Он открыл глаза. Что? Черт, кажется, он заснул.