– Ты знаешь, что Примроуз не ушла по-настоящему, да? – спросила она наконец, когда Авелина закончила. – Может, ты её больше никогда не увидишь, но ты будешь думать о ней, вспоминать её – и только это имеет значение. Жаль, что я не поверила тебе раньше.
Авелина кивнула и вытерла слезу кулаком.
– Всё в порядке.
– Послушай, Авелина, нужно кое о чём договориться. Твоя мама будет здесь через пару дней. Поэтому больше никаких разговоров о привидениях и пугалах, никаких страшных книжек. Давай какое-то время поживём обычной скучной жизнью: будем пить горячий шоколад, есть чипсы и смотреть фильмы. Будем рано ложиться, спать допоздна и дремать на диване в полдень перед камином. Как тебе такой план?
– Эм… замечательно, – ответила Авелина, чувствуя, как по её лицу расползается улыбка до ушей. Странное чувство. Кажется, она уже давно по-настоящему не улыбалась.
После всего, что с ней произошло, нет ничего удивительного, что вслед за улыбкой последовал зевок, потом ещё один – и не успела Авелина ничего осознать, как тётя Лилиан повела её в спальню.
– Сейчас я подоткну тебе одеяло, но потом этого делать не буду.
Снаружи гроза затихала, облака за окном рассеивались, и между ними уже проглядывали звёзды.
Ветер стих, дождь перестал, и слышна была только тихая колыбельная волн.
Тётя Лилиан не отступила от своих слов: в последующие дни они почти ничего не делали, и это Авелине ужасно нравилось. Мистер Либерман и Гарольд заезжали в гости, и все вместе они достали с чердака книги, чтобы переправить их к нему в магазин.
– О, да тут есть настоящие сокровища, – сказал мистер Либерман, когда они сидели в гостиной и составляли каталог.
– Авелине они не нужны, ей нравятся только всякие чокнутые книжки, – сказал Гарольд.
– Лучше ешь чипсы, – ответила Авелина и показала ему язык. Гарольд, которого она начала считать хорошим другом, в ответ только ухмыльнулся. Если не принимать во внимание его дурацкую стрижку и грубость, то с ним вполне можно иметь дело.
Впоследствии Авелина рассказала им всем, что случилось в зловещую ночь на Хеллоуин, хотя чем дальше, тем больше её воспоминания тускнели и смазывались: так сны исчезают из памяти вскоре после пробуждения. Как и тётя Лилиан, они слушали её в полном молчании – кажется, никто не хотел комментировать случившееся, как если бы они негласно дали клятву или заключили договор.
Это тайна, которую никому нельзя рассказывать.
Мама позвонила на следующее утро, сказав, что уже выехала; она появилась точно в указанное время, чем заслужила одобрение тёти Лилиан, и привезла с собой столько хороших новостей, что озарила весь дом. Мама сообщила, что бабушке намного лучше, и все спокойно выдохнули.