– Мне это нужно. Если он говорит, если он сможет что-то рассказать, то это существенно поможет понять, кто такой Голос и что ему нужно.
– Если он говорит, – фыркнула Бумажница. – Говорит, еще как. Все время трещит без умолку. Угрожает. Не понял, куда попал. Ладно, пару минут выдам. Но не больше. Хрен знает, что этот орангутанг задумал.
Я даже чуть не поблагодарил падшую валькирию. Тьфу, что за черт. Если так пойдет, то мы и приятельствовать с ней станем?
Свое обещание Бумажница сдержала. Пришлось немного подождать, но вскоре я услышал раскатистый, как сильный весенний гром, голос.
– Смертный.
– И тебе привет. Давай знакомиться, что ли? Меня зовут Шип. А тебя?
– Имя лишь слово, способное привязать существо к чему-то. К месту, времени, другим существам. А слова, как известно, ветер. Я буду звать тебя смертный. Это больше отражает твою сущность.
Никогда не любил тех, кто умничает. Наверное, потому что сам был довольно сообразительным и, что еще хуже, инициативным. По молодости, само собой. В результате чего первое время в армии было незабываемым. Умение в нужный момент промолчать приходит с годами.
– А я буду звать тебя Толстожопый. Это как раз отражает место, на котором ты сидишь, и привязку к другим существам.
– Мне все равно, – гигант даже не обиделся.
– Скажи, зачем ты… пожертвовал собой.
– Я умирал. Здесь мы, великие сыны Несущего Свет, теряем часть своей силы. Дома, возле источника, мне бы не составило особого труда восстановить оболочку.
Я жадно впитывал каждое слово, заодно отметая возможные варианты. Итак, Город – это не военный полигон, на котором испытывают новейшие системы вооружения, коими являются сами люди. Путешествия в параллельные миры? Если честно, сейчас я готов был поверить во что угодно.
– И ты решил спасти меня?
– Если бы ты не вмешался, то отродья Голоса убили бы меня. И стали сильнее. Для меня это проигрыш.
– Значит, Несущий Свет воюет с Голосом?
Мое предположение почему-то невероятно развеселило Толстожопого. Он смеялся хрипло, временами переходя в грудной кашель. Но что еще интереснее, меня это совершенно не раздражало. Ну, весело человеку, с кем не бывает. Вообще, у меня довольно хорошее чувство юмора.
– Нет, Голос также подчиняется Несущему Свет.
– Тогда я ничего не понимаю, – искренне признался я. – Какого хрена все это? Почему вы воюете?
– Это сложно объяснить в двух словах, смертный.
– Мы вроде никуда не торопимся, – соврал я, больше всего опасаясь, что Бумажница выступит в роли телефонистки, разъединив нас в самый неподходящий момент. – Место тихое, теплое, удобное. Присядь, отдохни и расскажи все, что ты знаешь.