К сожалению, однажды при таком упражнении он как раз не опрокинулся. А врезался в боковую дверь припаркованного на нашей улице «опеля-кадета» 1963 года. Хотя на руле самоката с обоих концов были мягкие белые ручки, но, когда он задел дверь «опеля», звонок повредил лаковое покрытие, оставив царапину длиной примерно шесть сантиметров. Самокат грохнулся на дорогу с погнутым звонком.
Владельцем «опеля» был сосед, которого мы, дети, знали как Мотцмана. Абсолютно уверенный в собственной непогрешимости учитель математики, ярый католик, который при каждом удобном случае сурово наказывал всех детей. В семидесятые годы это еще не считалось преступным деянием. Короче говоря, я боялся этого соседа и его реакции. Поэтому сразу же все рассказал матери, чтобы она защитила меня.
– Это плохо? – спросил я у нее. Нет, меня интересовало не это. Когда дети спрашивают, плохо ли это, их на самом деле не интересует, плохо ли это. Они хотят, чтобы им сказали, что это вовсе не плохо. Но мать не избавила меня от моего страха. А только от самоката. И она позвонила отцу. Он тоже не избавил меня от страха перед соседом. А только себя – от второй половины рабочего дня. Он пришел домой после обеда и оценил ущерб, нанесенный «кадету». А не моему самокату.
Взяв меня за руку, отец пошел к соседу и заставил меня рассказать, что произошло. Если бы не присутствие отца, то сосед отвесил бы мне оплеуху, я и сегодня в этом уверен. Правда, если бы не присутствие отца, то сосед вообще не узнал бы об этой царапине. На двери его машины и без того уже хватало изъянов. Но именно мой отец, который продавал наши собственные машины строго после ста тысяч километров пробега, иначе потом якобы потребуется дорогой ремонт, теперь сказал Мотцману, чей автомобиль имел пробег определенно больше трехсот тысяч километров, что пусть он, пожалуйста, залакирует царапину и вышлет ему счет.
Я получил в наказание неделю домашнего ареста. Мой самокат был изъят отцом. И в ближайшую субботу продан за пять марок по объявлению в газете. Это денежное поступление никак не соотносилось с моей утратой радости. Деньги родители вложили в ремонт автомобиля. Стоимость лакировки «опеля» составила якобы 180 марок. Мои родители еще много лет утверждали, будто я разорил их своим безответственным поведением.
– Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что, пожалуй, впервые почувствовал, что мои желания не в счет, в этой истории с самокатом.
И это осознание открыло мне глаза почти на все мои проблемы.