Интересно, что чувствовал хозяин-поляк, когда по давней дружбе устраивал Баруха на эту работу, хоть Барух и старик? Барух ведь и правда старый, но зато сильный и на здоровье никогда не жаловался. И работник хороший.
Барух протиснулся между тюков и коробок ко мне: мы будем прятаться вместе. Папа должен был решить, что ему делать. Но он никак не мог принять решение. Он знал, что мне не разрешат тут оставаться. Он знал, что, скорее всего, меня заберут, а его оставят и дальше здесь работать. А если он попробует им помешать, то ничего хорошего из этого не выйдет ни для меня, ни для него. Наконец папа решил, что тоже спрячется. Теперь мы втроём зарылись как можно глубже в кучу коробок и тюков. Папа с трудом сдвинул какой-то огромный тяжёлый тюк и заслонил им изнутри проход, по которому мы заползли внутрь.
Мы услышали звук свистков и топот бегущих по лестницам ног – это полицаи спешили наверх, чтобы никто не мог уйти через крышу. Потом мы услышали шаги людей, которых выводили по лестнице вниз, во двор. Какой-то ребёнок плакал и звал маму. Еврейские полицаи кричали: «Всем спуститься вниз!» и потом по-немецки: «Алле рунтергеен!»
А потом они начали прочёсывать здание. Они переходили из комнаты в комнату, из цеха в цех и искали спрятавшихся. Добрались и до склада. Мы слышали их голоса. Мы почти не дышали. Я что было сил прижался к папе. Обнял его. И даже один разочек проверил, на месте ли пистолет. Он был на месте.
Они начали двигать коробки. Откуда узнали? Наверное, кто-то донёс. Наверное, этот кто-то думал, что сможет спастись с помощью доносов. Доносчики – они как немцы. Или хуже. Потому что немцам и так никто не доверяет. Они же убийцы и не скрывают этого. У них даже на форме черепа, «мёртвые головы», – на фуражках и в петлицах. А доносчик улыбается и разговаривает с тобой как обычный человек, и только потом, когда никто не видит и не знает, он выдаёт тебя. Он верит, что доносы продлят его жизнь. Так же, как немцы верят, что победят в этой войне. Но и те, и другие заплатят за всё зло, которое совершили. Доносчики – даже быстрее, чем думают. Так сказал Барух, а он знает, что говорит. Потому что доносчиков убьют сами немцы ещё до того, как проиграют войну. Ведь доносчики у них в руках, целиком и полностью.
Когда они нас нашли, мне в голову пришла смешная мысль. Я подумал: «Хорошо, что Снежок остался дома». Как будто Снежок тоже еврей, и если бы его поймали, то вместе с нами выгнали бы пинками и тычками во двор и подвергли селекции.
Они несколько раз пнули Баруха. Потом какой-то полицай пнул папу. Папа резко обернулся, и полицай тут же отступил, хотя папа даже руки́ на него не поднял. После этого они утихомирились и дальше вели нас спокойно. И, между прочим, ни разу больше не тронули Баруха.