— Во сколько оцениваешь ты меня? Себя?
— Ты мой поверенный. Размер состояния знаешь. — В ответ на удивленный жест брата отложил вилку и нож, вытер губы салфеткой. — Entre nous. На бирже сыграл ва-банк. Нефть менял на лекарства, затем снова на нефть, — упреждая вопросы Дмитрия, устало добавил: — Ничего рискованного не делал. Сверхъестественного тоже. Просто в подходящий момент подвернулась под руку нужная информация. Я мог бы ее использовать только в служебных целях. Все шло бы, как раньше. Поддался соблазну. Надоело пятиться, рассуждать, учить и судить. Захотелось жить. Ни о чем не жалею. Да что мы все обо мне? Давай о твоих делах. Есть возможность выгодно обернуть деньги…
Незаметно подобралась ночь. До самолета — четыре часа. На прощание Алекс изрек:
— Семь раз отмерь, один раз уйди — пусть режут другие, — и попросил выслать в Ниццу фотографии, письма, данные из компьютера. Сказал, что будет звонить в Нью-Йорк раз в неделю. Дал номер нового телефона. Напомнил: никому ни о чем не рассказывать.
— Почему у тебя израильское гражданство?
— Российское тоже. Господин Бирман репатриировался в Израиль двенадцать лет назад. Все считали, что он погиб во время авиакатастрофы в Черном море… Кстати, я вспомнил! У меня есть еще один счет, о котором ты не знаешь, — в Иерусалимском филиале банка Хапоалим. Запиши. Деньги не очень большие, но семьсот тысяч шекелей не помешают.
— Алекс! Ты знаешь иврит?
— Конечно! Как же иначе? Я же работал помощником депутата Кнессета.
— Когда?
— В 94 и 95 годах, перед тем, как мы переселились в Нью-Йорк.
— Мы сразу из Питера уехали в Нью-Йорк, в Израиле не жили.
— Не может быть! На кладбище Гиват-Шауль в Иерусалиме мы похоронили отца…
— Алекс! Только не говори этого матери. Она раз в месяц ходит на могилу отца в Нью-Йорке…
— Странно… Не находишь? Будто две судьбы слились в моей душе в одну… Впрочем, чего философствовать? Будем жить, как есть… Расскажи лучше об Эле.
Через день Дмитрий улетел в Нью-Йорк. От космического до комического один шаг. От фантастики до реальности ближе. Дмитрий, ведя дела клиентов, давно перестал чему бы то ни было удивляться. Кажется, еще проще смотрел на жизнь Алекс. Чего копаться в прошлом, искать сходства и различия, сокрушаться о седине или лысине? «Слава Богу, что жив! Погиб в авиакатастрофе над Черным морем, утонул в Испании… Дельфины вытащили из Средиземного… Был Пивоваров, стал Бирман… Вспомнил телефон Гришиного приятеля… Сколько необъяснимого! Не то что крыша поедет, Эйфелева башня на кусочки развалится».
Вернувшись в Нью-Йорк, Дмитрий сообщил Эле, что Алекс нашелся. Не то чтобы совсем невредимый, но живой. Попал в передрягу, еле выплыл. Не мог известить, скрывается, живет инкогнито. Переезжает с места на место, боится друзей и врагов. Сделал пластическую операцию. Любит ее по-прежнему. Просит не ломать дров с отчаяния.