Витька шел по тайге, шел строго на восток, шел один. Он шел уже несколько дней, после того, как остался совсем один. Без теплой одежды, практически без еды, ну нельзя же наверное назвать едой кусок мяса, что лежал в котомке за спиной, да еще последняя лепешка, от которой он отщипывал каждый день по кусочку. Потом откусывал кусочек мяса и потихоньку сосал с кусочком лепешки. Вот и вся еда его. Нет, он останавливался у найденной ягоды, собирал ее в горсть и стоял у ягоды, пока не съедал всю. Потом трогался дальше, до следующего ягодника. Еще и кончались серники, то есть спички, их оставалось уже немного, так что костер на ночь Витька разжигал только тогда, когда все приготовит, чтоб хватило одной спички, на повторное зажигание просто не чего было зажигать. Еще бы была если б винтовка с патронами, тогда можно бы было жить, но последняя винтовка ушла на дно болота вместе с мастером, горняком… Он утонул в том болоте незадолго до дня, как Витьку отправили к людям, рассказать про то, что случилось. Каждый день начинался с молитвы, парень слезно просил Бога послать ему встречу хоть с кем — нибудь, кто сможет ему уделить хоть корку сухой горбушки и еще несколько спичинок, чтоб ему не загнуться с голодухи и было чем развести костер на ночь. Но Бог был в этих краях либо совсем глухим, либо не хотел он помогать Витьке, за его какие — то грехи. А какие у него могли быть грехи, в его 20 лет? В церковь он ходил постоянно, все что надо соблюдал, не грешил, не курил, водку не пил. Кто же мог знать, что так все закончится? Витька жил в селе, крестьянствовал и все вроде как было у него хорошо, была и невеста у него, не хватало только денег, чтоб сыграть хоть какую — то свадьбу и начать жить самому уже семьей. Вот и старался парень заработать денег и начать новую жизнь. В начале лета, в июне, к ним в село приехала большая группа людей из города, вроде как какая — то экспедиция, по поискам чего — то там в земле и в тайге. Витька не вникал в их проблемы, ему главное понравилось то, что они нанимали людей к себе на работу, обещали хороший заработок. А ему это и надо было, он пошел и записался к ним в рабочие. Ему выдали справу рабочую, немного денег, как они сказали аванс, написали какую — то бумагу, сказали если кто спросит, где он работал, то показать ему эту бумагу. Набрали они таким образом с их села мужиков с десяток поди. Обещали, что до первого снега они вернутся домой и с деньгами. Покинули они село в конце июня, караваном тронулись в тайгу. Витька был доволен, а че, кормежка была хорошая, кормили хоть и два раза всего, зато и сытно, и вкусно. Весь день они шли, тащили поклажу на себе, много было и в тюках на лошадях. Грузу было очень много. Но привлекало еще и то, что говорили, что если будет все хорошо, если кто будет хорошо работать, то тогда может рассчитывать на получение лошади в личное пользование. А это же для крестьянина было самой большой удачей, он же за обещанную лошадь как вол работать начнет. Так и получилось. При распределении груза перед выходом из села, все его сельчане пытались взять себе побольше груза, чтоб сразу показать, какие они хорошие работники. Хорошо, что распределял груз среди людей человек ответственный и понявший сразу, отчего его живые вьючные люди стремятся так на себя нагрузить. Сначала все ругались, потом главный заставил всех снять с себя весь груз и распределили по новой. Только старший сказал, что чуть лошадей без груза не оставили, вьюки пустые были бы. Но вот все были навьючены, все было сказано, всех выстроили в длинную вереницу, последний взгляд на родное село, команда и отряд тихонько тронулся в путь. Пройти по тайге им предстояло 200 с лишним верст, до далекой горной реки, до урочища с труднопроизносимым якутским названием, которое Витька, честно говоря, сразу же и позабыл, да и не нужно оно ему было, в общем — то, не то ему нужно было. Молодой парень, с богатой фантазией, в мыслях он уже отработал до положенного срока и приехал с деньгами в село, к своей любимой, хотя еще и из села окончательно не вышли. Дорога по нехоженой тайге, по неподготовленной для передвижения по такой дороге большого количества людей и лошадей, это совсем не то, что по дороге с твердым покрытием. Спешить тут совсем ни к чему, в любой момент можно и споткнуться, упасть, вон лошади и то спотыкаются, что уж про людей говорить, да еще и с грузом на горбу немаленьким. Но худо — бедно, к концу первых 2 или 3 верст все, и люди, и лошади, мало — помалу разошлись, скорость передвижения заметно повысилась без принуждения. Первый день этого похода казался бесконечным, хотя и привалы объявляли не так уж редко, просто люди видимо еще не до конца привыкли. Витьке к концу этого дня стало вовсе казаться, что еще немного и откроется сама та горная речка, с названием, от которого можно и язык сломать к чертям. Но все когда — нибудь кончается, закончился и первый день пути. Как то вроде и не ожиданно объявили привал, коногоны отвели всех лошадей в сторону и стали снимать с них вьюки, поклажу, распрягать их, вешать на шею торбу с овсом. Людей отвели от коней, тоже сняли вьюки с них, сказали устраивать временный лагерь, разводить костры, устраивать места для ночлега. Да и место само было выбрано очень хорошее, на берегу горной реки, в которой заметно было очень большое оживление рыбы, которая плюхалась в воде почти у самого берега. Да еще и крупная, судя по выпрыгивающим рыбинам. Тут же были отряжены умеющие ловить ее бреднем люди, выдан им бредень и приказ на добычу рыбы к столу всей бригады. Прошло в пределах часа времени, как было поймано ее дней на десять, не меньше. Из всей кучи отобрали самых крупных и тут же стали ее разделывать на приготовление к ужину. Ужин получился вовсе превосходный, а если учесть еще и свежую рыбу, зажаренную на скорую руку на костре, то и вовсе сказочный, по вкусу. После ужина, от которого все немного сомлели даже, плюс к этому и не совсем привычная ходьба с грузом по тайге, все стали потихоньку искать место, где бы приткнуться на ночь. Но с этим было проще, уже были готовы места для сна, устеленные ветками, поверх какими — то попонами, так что ложись и спи. Стрелки выставили охрану, так что бояться чего ночью не стоило, никто не должен был потревожить сон уставших людей. А утром снова поклажу на спину и вперед, до вечера гулять по таежной глухомани, по глухой тайге. Честно сказать, так и не сильно — то Витька уставал, таская целый день груз на себе по тайге. Вечером правда плечи ныли, но что же поделаешь, зато может и правда заработает. Прошло уже три дня, как они покинули родной Витькин поселок, ходьба с грузом за плечами уже стала как бы нормой, по крайней мере не так сильно стал уставать парень к вечеру. Зато научился определять, когда уже скомандуют остановку на ночлег. Да и места пошли получше, не было болот, шли опять вдоль реки, прохлада от реки не так сильно давала уставать, люди не так сильно потели от солнца, а это радует. Да и еще постоянно ловили свежую рыбу, а Витька ее любил сильно. Начало трагедии, растянувшейся на долгий срок, началось на следующее утро, один из носильщиков вдруг не смог встать со своего места, где он спал всю ночь. С ними в походе по тайге был и молодой врач, два года тому назад закончивший учебу. Но уже весьма успешно лечивший людей. Вызванный к больному, он не смог определить заболевание. Симптомы были как у оспы, так он и сказал. Больной кашлял, его лихорадило, сильно болела голова, тошнота. Сам он идти явно не мог, освободили двух лошадей, между ними устроили носилки и его посадили на них, закрепив как только можно. Отряд снова разобрал груз и снова тронулись в путь. Два дня прошли спокойно, если не считать того, что больной чувствовал себя все хуже, хотя врач и делал что — то для его лечения. Второй человек заболел на утро следующего дня, точно так же, не смог встать при побудке. Его поместили, правда с трудом, на те же носилки, привязав уже двоих. Вечером должны были дойти уже до конечной точки маршрута. Он закончился совсем неожиданно, за деревьями раздался шум, напоминающий шум воды, показался просвет и отряд вышел на берег реки. Нашли подходящее место, начали обустраивать его для длительной стоянки. Когда сняли носилки с больными с лошади, то у второго на теле увидели как бы язвы, тут и прозвучало первый раз название болезни — ЧУМА. Срочно было отведено место под больных, Срочно надо было построить хоть какое — то подобие сарая, чтоб потом перевести туда заболевших, но строить его в стороне от основного лагеря. После него уже браться за строительство помещения для всех остальных. Вот так и началась трагедия, первый заболевший помер через три дня, как они пришли на место. Труп сожгли на костре, опасаясь хоронить его в земле, что может повлечь распространение заразы. Начальник сказал всем, кто хочет и может построить хотя бы шалаш на несколько человек, могут жить отдельно от всех. Витька, посидев и подумав, решил занять место с краю лагеря, построил на расстоянии метров 50 от территории шалаш и тоже отделился от всех. Еще через три дня помер и второй заболевший, его сожгли прямо там, где он помер. На огороженной территории для заболевших, он и помер очень удобно, на самом краю обширной территории. Так что устройство костра было не очень сопряжено с хождением мимо или рядом с трупом, его просто закидали валежником и подожгли. На некоторое время установилась тишина и покой, больных больше не было, все уже подумали, что так и будет. Но вспышка болезни произошла через 10 дней, заболело сразу 6 человек. И заболело очень тяжело, врач пришел к начальнику и начал говорить, что надо лечить, а у него нечем, так как никто не думал, что за 200 верст от жилья сможет произойти вспышка чумы, потому и лекарств от нее нет. Лечить людей не чем. После этого повернулся и молча вышел, оставив руководителя сидеть и дальше так — же за столом, обхватив голову руками. А он сидел ти думал, что можно предпринять в этой ситуации. Выводить остатки людей снова к жилью было просто бессмысленно, так как с такой и заразой их никто никуда не пустит, потом не факт, что он сможет хоть кого вывести. Дорога очень тяжелая, люди еще не отдохнули от дороги сюда, так что скорей всего начнется мор по всему пути, что прикажете делать? Оружие, что было у стрелков, так у них и осталось, единственная винтовка у горного мастера, у Филиппыча. Да у него вот револьвер, вот и все оружие их. Стрелки отделились, построили себе отдельное жилье, правда по ночам пока охраняют. Только чувствует он, что если и дальше будет мор, то они просто уйдут на восток, к жилью, бросив их помирать в тайге. А то, что они все обречены, то и к бабке не надо ходить, повидал он мор чумной, провались он куда подальше. Откуда она взялась, это он понял сразу, как начал свое расследование, он и доктор. Первым заболел горный рабочий, Иванов, с Питера. Тот самый, которого он и брать то не хотел, был он какой — то немощный, кашлял постоянно, то ли легкие у него были больные, то ли еще что. Тогда, в Москве, когда проверяли всех перед зачислением в списки отряда, до этого как — то не добрались, нет бы проверить его хорошо. Самым главным и решающим в споре оказалось то, что он очень хорошо разбирается в руде, больше никакого решающего аргумента названо не было. Абсурд полнейший. Но где он смог подцепить такую радость? Его товарищ, который помер вторым, говорил что он якобы обмолвился, что у него сильно заболел брат, к которому он ходил перед отъездом в больницу. Но выдержать путь от Москвы до этого села, там они сколько были, а потом 3 дня пути и заболеть черте через сколько дней??? Но тут уже ничего не исправишь, потерянного времени не вернешь. Да и никто сейчас уже не скажет определенно, кто виноват и откуда что взялось. На следующий день в болоте утонул горный мастер, ушел на дно вместе с винтовкой, какого ляда ему надо там было — спросили бы что полегче. Факт остается фактом, его гибель видел один из рабочих, что случайно оказался на берегу. Ушел может туда, чтоб покончить с собой? Понял, что обречен? Причем мастер почему — то был на другом берегу от лагеря, что он там искал неизвестно. Только вот пытаться его спасать было бесполезно, так как для этого пришлось бы обходить болото, а это не на один час. Стрелки ушли после того, как заболели последние из тех, кто были еще здоровыми. Последних умерших еще они сожгли, их после смерти и сжечь некому будет. Стрелки ушли ночью, просто бросив еще живых людей помирать, не забрав с собой даже Витьку, единственного, кто еще мог шевелиться. Зато забрав лошадей, двух штук пристрелив, видимо для того, чтоб еды с собой набрать. Чувствовал парень себя очень хорошо, выйдя утром к забору, что огораживал их так и не состоявшийся лагерь, парень увидел одни трупы в ограде. Стоя на бугре за забором, он размышлял, что ж ему сейчас делать? Но тут он услышал скрип, так скрипела дверь на единственном сарае, где жил их начальник. Повернув голову, он увидел его, выползающего из своего жилья на улицу. Тут и начальник увидел его, помахал ему рукой, подзывая поближе. Витька подошел, насколько возможно, чтоб было слышно, что он ему скажет.
