– Ко мне, сейчас же!
Пес не идет, он остановился, подняв уши, и ждет, что скажет Марсель.
– Оставьте его. Он вас не знает, – говорит старшая из малышек Мату.
Младшая же кричит:
– Плут! Плут, ко мне!
– Плут, сейчас же ко мне! – повторяет Марсель и протягивает руку.
Плут, вовсю виляя хвостом, тыкается носом в Марселя и вдруг, прыгнув, хватает зубами за руку.
– Плут! Плут, ко мне! – кричит маленькая Мату.
Пес отпускает руку.
Марсель повел себя мужественно, ему удалось скрыть испуг, и отступил он, в общем, с достоинством, грозя вослед удаляющемуся псу. Но за спиной он слышит:
– Его предупреждали! Молодец, хороший песик!
О, надо скорее возвращаться домой, лицо белеет, губы дрожат. Наконец он доходит до своей комнаты, закрывается там на ключ и дает волю слезам. О злой рок, что же из-за тебя творится?! Человек плачет, он пред тобой беззащитен, он будет рыдать до конца дней. Но не оттого, что его тяпнул Плут. Он бы желал, чтобы из раны шла кровь, но кровь не идет; даже рукав цел; будет только синяк, дня через три из синего превратится в коричневый, а через неделю и следа не останется. И это не оттого, что уязвлено самолюбие. О, это оттого, что отказали в дружбе; оттого, что нежность, симпатия никому не нужны. О, я шел, желая подарить свое сердце, но меня укусил пес, те же его похвалили, мол, хорошая псина.
Теперь Марсель знает, какие такие мыслишки бродят в голове у Мату. И вправду дурные, хуже всего, хуже рыбьего жира, магния в апельсиновом джеме, касторового масла в черном кофе. «Сын патрона, ты не будешь играть с детьми рабочего люда!» – вот какие у Мату мысли. А те-то, они даже не спросили: «Он сделал вам больно, месье?» Вот если б там была няня, она бы сразу свалилась в обморок, увидев, что Плут на него бросился! А отец пристрелил бы животину на месте. Они же сказали: «Молодец, хороший песик!»
Марсель, немного успокоившись, мечтает о мести. Вначале он клянется всю жизнь преследовать рабочих вообще и Мату в частности. Прямо теперь и начнет, как только высохнут слезы. Он пожалуется отцу, потребует, чтобы Мату уволили, Плута прибили. Конечно, он знает, что ничего из этого не сделает, но думать об этом приятно: представлять встречу с отцом, недовольство Мату, казнь Плута, рыдания двух королев-дикарок. Нет. Только б не причинить им никакой боли! Вместо отмщения пусть лучше узнают, что он плакал. Получается, он недостаточно еще плакал; он снова начинает рыдать. Как жалко, что они не могут его сейчас видеть; как жалко, что Плут не вырвал у него целый кусок мяса.
А теперь вытри глаза, ты плачешь уже нарочно. Лучше пойми, почему тебе так сейчас больно, что было тому причиной, подбери этому название, название закону, который постановляет: «Сын патрона, ты не будешь играть с детьми рабочего люда!» Марсель вспоминает, что однажды слышал от отца какое-то скучное пояснение: «Это то, что… – дальше шло какое-то длинное слово, оканчивающееся на, – исты“, – называют