– Господи, как хорошо на земле и как чудесно на небе!
Но где-то глубоко внутри ему больно, и он говорит:
– Господи, меня оттолкнули. Пес меня укусил, и ему сказали, что он молодец. И совсем недавно Артур сказал, что я – месье. Что ж поделаешь! А, вот: я больше никогда никого не буду любить.
И Господь Бог отвечает ему картинами: розовыми облаками с золотою каймой и широкими серебряными равнинами:
– Иди же дальше, люби вопреки всему. Ты ведь знаешь, любовь – это тогда, когда ты любишь вопреки всему. И Мне тоже… Ты узнаешь об этом позже… Если же тебя вновь оттолкнут, если отовсюду прогонят, ты приходи ко Мне, ибо Я никого не гоню.
Так было сказано, когда разорвалась бесконечная серая даль и беззвучно хлынуло наружу бледное золотое сиянье.
Марсель смотрит и понимает. Но во дворцах мысли, в самой удаленной их комнате, обворожительный слепой демон Отчаянья вдруг оборачивается, не говоря ни слова.
Марселю Рею
В былые времена, когда мать рассказывала о школьных годах, проведенных в Женеве, о прежних подругах – Пенелопе Крейги и Рашель Фрутиджер, я представлял себе ее такой, какой всегда видел: прогуливающейся с другими дамами под сенью деревьев острова Жан-Жак, что расположен средь синей воды меж двумя белыми мостами. И лишь гораздо позже, однажды летом во время поста, пересекая Пленпале, я вдруг понял, что речь шла о маленьких девочках. И я увидел их такими же, что попадались мне в иные дни навстречу: с ранцами за спиной, поверх ранцев – пара косичек, они шли вдвоем, втроем или вчетвером, взявшись за руки, чтобы не потеряться на переполненных улицах. Я знал, кто были «эти две маленькие француженки»: две темные косички – мать, две светлые – тетя Джейн. И я пошел к центру города по дороге, которая должна была привести к их прежней школе. Но существует ли она теперь? Она называлась «Школа доброго пастыря» или, может быть, «Добрые пастыри». Естественно, это было «лучшее из всех заведений», и мадам директриса, обращаясь к моему деду, говорила:
– Как эти французы тщеславны: кто же еще вобьет себе в голову отправить дочерей в самый аристократический пансион города, когда сами даже не могут регулярно вносить ежемесячную оплату!
В самом деле, речь ведь об аристократическом пансионе! Конечно, он должен был исчезнуть вместе со множеством других аристократических вещей. Там училась настоящая маленькая немецкая принцесса, учились маленькие англичанки, очень благовоспитанные и очень страшные, которых могли звать, например, «высокочтимая Милдред Тейлор». Там были три сестры с рыжими волосами, говорившие на варварском языке, на уроках пинавшие под скамейками друг друга ногами и носившие на шее большие золотые кресты. Их сопровождал камердинер, стоявший потом на карауле у двери. Все называли их «сестрами Прок». Когда они не дрались, то, вместо того чтобы делать в тетради записи, сосали золотые кресты. В какой-то день у одной из них крест сорвался и упал вниз, тогда выяснилось, что внутри он был полым, и из него потекла жидкость. Смотрительница подняла его и, повернувшись к преподавательнице, закричала: