Прошло время, прежде чем они заметили, что над входной дверью есть комнатка, а на краю пристани – ведущая в нее деревянная лестница. Им показалось, что лестницу принесли и поставили, когда они уже были здесь, – настолько они удивились, что не заметили ее сразу. Мгновение не решаясь, они все же не смогли устоять перед желанием увидеть, что же там, в этой комнате, и принялись подниматься по лестнице. Но от пустоты под перекладинами голова закружилась, да к тому же они втайне побаивались покинутой комнаты. Еще не добравшись до середины лестницы, они заметили, что стало совсем темно, тогда они соскочили вниз и пустились бежать до первых улиц Пленпале.
Затем они два дня напролет искали тупик с большими дверями. Ведь это было место, где можно спрятаться и отдохнуть, прекрасное помещение, где можно играть в салочки или в войну. А еще эта неведомая комната над большим залом, словно небо над землей… На третий день они узнали тупик. Но двери были закрыты, и на объявлении рядом значилось: «Сдается. Обращаться к…» И они вновь принялись скитаться по городским предместьям. Снег таял, смешиваясь с грязью. Мерзкие, тошнотворные запахи поднимались в холоде от мусорных куч и сточных канав и проникали внутрь. Девочки ускоряли шаг и более ничего не говорили. Сколько месяцев длится это существование? Если говорить точно, одиннадцать дней.
В это время из Англии снова вернулся месье Сю. Он иногда приезжал вот так вот на материк, но у него столько всего оставалось в Англии, что явно подразумевалось: он здесь лишь на какое-то время. У лондонского портного был манекен по его меркам, у лондонского башмачника были его собственные колодки, а у лондонского шляпника была штука без названия, повторявшая форму его головы. Месье Сю приехал ровно такой же, каким уезжал: с аккуратно завитыми волосами, в рубашке с жабо и множеством складок. Он садился, чуть сутулясь, скрестив красивые руки, нога на ногу. Он был робок и говорил мало. Он был грустен. Но не из-за того, что его некогда выставили из жокей-клуба, и не из-за того, что наблюдал, как его романы читают мелкие буржуа, с которыми у него ничего общего. А всего лишь по той причине, что он старел, что отбрасываемая им тень на тротуарах Пэлл-Мэлл становилась не такой стройной, как прежде.
Получив царское воспитание и наделенный учтивостью, секрет которой уже навсегда утерян, он был столь далек от мира, что все удивлялись, когда месье Сю проявлял интерес к делам мелким и будничным. Тем не менее он сразу заметил, что дети несчастны, тогда он отвел их в сад и попросил все ему рассказать. На следующий день маленьких француженок уже видели в «Школе добрейших пастырей».