Вскоре как-то само собой получилось, что они с Мэрион остались вдвоем, и он мысленно пожал плечами и сказал себе, какого черта, от одного раза никто не умрет. Я даже не буду ей заправлять. Быстрый минет – и до свидания. Он ушел через час, предварительно убедившись, что у него на одежде не осталось следов губной помады.
Следующим утром он проснулся еще до будильника и свернулся калачиком на постели, внутренне съежившись. Он слышал тихое дыхание Линды у себя за спиной и хотел обернуться проверить, смотрит она на него или нет, по почему-то боялся. Странно, но лежа в постели, он себя чувствовал слишком заметным и уязвимым; у него было чувство, словно он плачет внутри себя, и его захлестнуло почти неудержимое желание повторять вновь и вновь: Прости меня. Прости. Он хотел встать и пойти в душ, но решил, что лучше дождаться звонка будильника. Обычно так всегда и происходит по утрам. По крайней мере, он думал, что так происходит. Почему он не уверен, что именно делает каждое утро? Что за бред? Прости меня! Прости! Почему этот чертов будильник никак не звонит… Господи, с чего бы так крутит живот? Он весь бурлит, и в то же время там чувствуется пустота. Что, черт возьми, происходит? Это просто безумие. Почему так хреново? Вот проклятье. Давай звони…
и когда будильник наконец зазвонил, Гарри тут же вскочил с кровати и побежал в душ. Вода, стекающая по коже, действовала успокаивающе, и ему стало легче. Он пробыл в душе дольше обычного, но в итоге ему пришлось выключить воду и выйти из безопасной, уютной кабинки.
За завтраком он сидел как на иголках, весь дерганый и раздраженный, и не мог посмотреть Линде в глаза. К счастью, ребенок капризничал, и Линда говорила с Гарри только через плечо или на бегу из кухни и в кухню. Он постарался закончить завтрак как можно скорее, но так, чтобы его спешка не слишком бросалась в глаза. На самом деле, ему даже не приходилось заставлять себя жевать медленнее, потому что его мутило от одного только вида еды, и кусок не лез в горло, но он через силу жевал и глотал, сосредоточенно изучая узор у себя на тарелке. Домучив завтрак, Гарри надел пиджак и даже нашел в себе силы поцеловать Линду в щечку, перед тем как уйти на работу.
Госссподи, как хорошо оказаться в лифте… То есть было хорошо, пока кабина не остановилась и не ввалился какой-то придурок. Гарри уставился на носки своих туфель. Внутри все кричало, подгоняя треклятый лифт ехать быстрее. Уже можно было сто раз доползти до низа…
он на улице. Черт, тошнота никак не проходила. Внутри все горело. Это из-за вчерашнего ужина. Надо было не обжираться. Ладно, гребись все конем. Бога ради, чего так убиваться из-за какого-то разового минета –