вот и убежище. Его кабинет. Дверь плотно закрыта. И будет закрыта, если он пожелает. Все пройдет. Занимайся работой. Работа и «Пепто-Бисмол» все поправят… Черт! А проверил ли он трусы? Хотя ничего на них нет. С чего бы там что-то было? И она все равно ничего не заметит. Зачем ей разглядывать его трусы? Просто швырнет их в пакет и отправит в прачечную. Все будет в порядке. Ничего страшного не случилось… Зазвонил телефон, Гарри вздрогнул и отшатнулся от аппарата, как от готовой к атаке кобры. Телефон все звонил и звонил, Гарри взял трубку и чуть ли не застонал от облегчения, услышав голос Луизы. Он так крепко зажмурился, что глаза еще долго отказывались открываться больше чем на секунду, даже когда он повесил трубку, еще много долгих слепящих минут…
погрузился в работу, и вскоре она захватила его целиком, и все его мысли были заняты только работой, и его должностными обязанностями, и связанной с ними ответственностью, и так прошел целый день, но когда Гарри приехал домой и уже поднимался в лифте к себе на этаж, его вновь охватило смущение и тревога. Он пытался себя убедить, что Линда сейчас занята Гарри-младшим и своими хозяйственными делами, но все равно время от времени ощущал, что она замечает, что он ведет себя странно – не так, как обычно, – и он старательно делал вид, будто с ним все нормально, и сам понимал, что слегка переигрывает, и перестраивался на ходу, чтобы все-таки прийти в норму, хотя и сам толком не понимал, что значит «норма».
Уже совсем поздно вечером, когда Гарри пытался смотреть телевизор, Линда вышла из детской, подошла к нему, обняла и поцеловала в щеку. Гарри зажмурился, внутренне сжавшись в ожидании…
еще раз. Временами мне кажется, что я совершенно тебя забросила.
Забросила? Он старался дышать по возможности тише.
Да.
Почему ты так думаешь? Он очень старался, чтобы его улыбка не превратилась в истерический смех.
Ой, знаешь, милый, Гарри-младший отнимает почти все мое время, и я постоянно при нем, и иногда мне начинает казаться, что я совсем не уделяю внимания тебе. Что я занята только сыном и домом и не нахожу ни минутки для моего дорогого, любимого мужа.
Гарри улыбнулся, мысленно вздохнул с облегчением, раскрыл объятия, и Линда уселась к нему на колени. Да, в последнее время жизнь была непростой, но я тебя прощаю.
Они оба рассмеялись, Линда – с искренним, радостным облегчением, Гарри – чуть сдержанно, чтобы не показать своего облегчения слишком явно. Знаешь, милый, я очень люблю нашего сына, но ты все равно –