Линда просто смотрела на него, пытаясь успокоиться, растерянная и ошарашенная внезапностью произошедшего. Она совершенно не понимала, что случилось и почему.
Гарри, с тобой все в порядке?
Он тряхнул головой. Все в порядке.
Что сейчас было? На ровном месте…
Я не знаю.
У нас что-то с машиной?
Нет, он откинулся на спинку сиденья и сделал глубокий вдох. Кажется, нет. Просто нога соскользнула с педали. Все хорошо. Просто я испугался. Вот и все.
Ну, слава богу. А то я подумала, что у тебя что-то вдруг заболело, или даже не знаю. Но Гарри-младшему очень понравилось, она широко улыбнулась. Ему было весело. Он до сих пор смеется, да, солнышко?
Гарри их слушал, смотрел на них, и страх потихоньку прошел, дрожь в руках унялась, и он поехал домой. Он был осторожен, следил за дорогой, и хотя внутри все трясло, он доехал без всяких проблем, ни на что не отвлекаясь.
В тот же день ближе к вечеру он сидел в кресле, читал газету, и тут Гарри-младший вдруг уронил одну из своих игрушек. Гарри резко вскочил и ударился головой о цветочный горшок, висевший на окне. Он издал глухой яростный рык, сорвал горшок с крючка и вышвырнул его в открытую дверь.
Линда ошеломленно застыла.
В ночь с понедельника на вторник Гарри остался в городе. Утром его одолело раскаяние и замучила совесть, жестоко и страшно – но все равно это лучше, чем постоянная внутренняя борьба с вожделением и смутными, не поддающимися осмыслению чувствами страха, тревоги и обреченности. И, если подумать, у него просто не было выбора.
Растения увядали и гибли, какие-то быстро, какие-то медленно. Сначала Линда пыталась за ними ухаживать, но это было как-то уж слишком хлопотно, и она тоже забросила их совершенно, изо всех сил стараясь не замечать, как они умирают, и не злиться из-за этого на Гарри.
Гарри тоже старался осознанно не замечать гибнущие растения и книги, которые он накупил, но чувство вины не давало ему покоя. Время от времени он заставлял себя ими заняться, и каждый раз впадал в ступор, граничащий с параличом. Возвращаясь с работы домой, он как будто заранее знал – или чувствовал, – сколько листьев погибло сегодня. Куда бы он ни посмотрел, его взгляд натыкался на бурый пожухлый цвет. Бурый, бурый и бурый – миллионы оттенков бурого. Все побурело.
Однажды утром Гарри заметил, что Линда не улыбается. Он даже не знал, это только сегодня, только сейчас, или она не улыбалась уже давно. Ему хотелось спросить, все ли у нее хорошо, но он испугался. Испугался, что вот он спросит и она ответит, а он и так знал: что бы там ни было, это будет его вина. Вопрос вертелся на кончике языка и пару раз чуть не сорвался, но слова каждый раз застревали в горле. Он просто не выдержит, если она начнет объяснять, что не так, и прямым текстом скажет, что в ее боли виноват только он.