Боже.
Все утро он то и дело прерывал работу и представлял, как все могло бы быть дома за завтраком; он все-таки задал вопрос, и она улыбнулась, и сказала, что все хорошо. Наверное, я неудобно спала, отлежала плечо, и оно чуточку ноет. Вот и все, милый.
Я точно ничем не могу помочь?
А чем тут поможешь?
Она улыбнулась ему, и он обнял ее и поцеловал, поцеловал Гарри-младшего, потом опять обнял и поцеловал Линду, свою ненаглядную красавицу-жену.
Его фантазии прервал телефонный звонок от Уолта, который спросил, не хочет ли Гарри пойти на обед вместе с ним и Симмонсом.
Спасибо, Уолт, но сегодня я пас, Гарри было немного не по себе.
Ты хорошо себя чувствуешь, Гарри?
Да, конечно, сердце бешено колотилось в груди, он запаниковал, словно загнанный в угол зверь.
Голос у тебя нездоровый. И в последнее время мы тебя почти не видим.
Да ты сам знаешь, Уолт, я сейчас занят проектом Ландора, там много работы, Гарри мучительно осознавал, что у него дрожит голос.
Да, знаю, в голосе Уолта явно звучало сомнение. Кстати, напоминаю, что мы встречаемся с Ландором завтра в час дня.
Да, Уолт. Гарри вздохнул с облегчением еще до того, как повесил трубку, и тут же подумал, что Уолт мог услышать, как он вздыхает, и даже мог как-то услышать уже после разъединения. Он повернулся спиной к аппарату.
В обеденный перерыв он пошел побродить по улицам и магазинам, но сегодняшняя прогулка не принесла обычного облегчения. Ему казалось, что все на него смотрят и в чем-то подозревают. Он как будто скрывался, а его раскрыли. Он знал, что пора прекращать эти хождения в обеденный перерыв, что в его положении это непозволительно, знал, но не мог прекратить. Не сейчас. Позже.
День прошел в муках. Ноги сводило судорогой, кожа как будто зудела. Дюжину раз, если не больше, он хватался за телефон, чтобы позвонить Линде и сказать, что сегодня он заночует в городе, но каждый раз возвращал трубку на место. Он боролся с собой, и этот конфликт пожирал его заживо, выгрызал изнутри, и Гарри боялся, что к вечеру от него не останется вообще ничего. Битва кипела, и он снова хватался за телефон и вновь заставлял себя положить трубку на место. Сегодня вечером он приедет домой. Должен приехать домой. Потому что так надо. Казалось, что это вопрос жизни и смерти. Хотя бы сегодня, хотя бы раз он не сдастся. Сдаваться нельзя.
Он даже не осознавал, как велико было внутреннее напряжение, пока его тело не начало расслабляться, когда он сел в электричку, чтобы ехать домой. Электричка катилась по рельсам, колеса стучали, и Гарри буквально физически ощущал, как внутри у него все крошится и осыпается, и вдруг испугался, что заснет прямо в вагоне.