— Был бы вам признателен, если бы сначала вы ответили на мой вопрос.
Подумав мгновение, Питер решил, что если не называть имени Лонгворта, то на вопрос судьи можно ответить.
— Он видел ваше имя в одном документе, который назвал запросом. Видимо, имеется в виду какая-то доверительная информация.
— О чем?
— Я понял, что о нем самом, а также о тех людях, которые находились под особым наблюдением агентов Гувера, собиравших компрометирующие их сведения.
Судья глубоко вздохнул:
— Человека, с которым вы встречались, зовут Лонгворт. Алан Лонгворт, бывший агент ФБР, в настоящее время служащий Госдепартамента.
Ченселор с трудом сдержал возглас удивления.
— Мне нечего сказать на это, — брякнул он невпопад.
— Вам и не надо ничего говорить, — успокоил его Сазерленд. — А не сообщил ли вам мистер Лонгворт о том, что он сам был специалистом, ответственным за так называемое особое наблюдение?
— Человек, с которым я имел встречу, намекал на это, но не больше.
— Хорошо, давайте проясним ситуацию, — проговорил судья, устраиваясь поудобнее в кресле. — Сначала отвечу на ваш первый вопрос. Да, такая группа лиц, обеспокоенных создавшимся положением, существовала. Я подчеркиваю — существовала. Что касается моего участия в ее деятельности, то оно было минимальным и сводилось к консультациям по чисто юридическим вопросам.
— Я не вполне понимаю вас.
— Мистер Гувер был одержим прискорбной страстью выдвигать против людей беспочвенные обвинения. И что еще хуже, нередко делал эти обвинения в форме намеков и инсинуаций, употребляя общие, ничего не значащие слова и выражения. Обвинения эти зачастую были необоснованны, но бороться против них юридическими средствами оказывалось крайне трудно. Принимая во внимание то положение, которое занимал Гувер, он совершал непростительную ошибку, используя подобные методы.
— Итак, эта группа деятелей, обеспокоенных создавшимся положением…
— В нее входили и женщины, мистер Ченселор, — прервал Питера Сазерленд.
— …И деятельниц, — продолжал Ченселор, — была создана для защиты граждан от необоснованных нападок Гувера.
— По сути дела, так. В последние годы он стал невероятно злобным. Ему повсюду мерещились враги. Зачастую выгоняли хороших людей, не называя подлинной причины их увольнения. Позднее, иногда много месяцев спустя, выяснялось, что к делу приложил руку сам директор ФБР. Мы видели свою задачу в том, чтобы остановить эту волну злоупотреблений.
— Не могли бы вы мне сказать, кто еще входил в вашу группу?
— Разумеется, нет. — Сняв очки, Сазерленд осторожно сжал их большими сильными пальцами. — Достаточно заметить, что это люди, способные активно выступать против злоупотреблений, люди, с мнением которых нельзя не считаться.