Дина Верни: История моей жизни, рассказанная Алену Жоберу (Жобер) - страница 45

Гастон Каркель: Майоль, рисующий на пленэре, ок. 1943

(АЖ) Хотелось бы поподробнее поговорить об этих моментах вашей жизни. В июне 2000 года, когда в Перпиньяне проходила выставка Майоля, в газете Libération было опубликовано довольно недоброжелателе расследование. В нем говорилось, в частности, что Майоль общался с немцами.

(ДВ) Майоль был в Германии очень знаменит. Его первый меценат, граф Кесслер, был немцем, что поспособствовало этой известности. Уже в 1915 году Леон Доде резко и мерзко обрушился на Майоля из-за его германских связей. Это продолжалось во время и после Второй мировой войны. В период оккупации вся Германия носила военную форму. Так что в Баньюльс приезжали люди в мундирах и спрашивали: «Где живет Майоль?» И им указывали на ферму в горах. Он принимал всех немецких художников, которые его знали, писателей, некоторых ученых и людей искусства. Но никогда не принимал просто любопытствующих. Возможно, местным жителям это казалось странным. Пикассо делал то же самое на улице Гранз-Огюстен в Париже. Он принимал даже высокопоставленных офицеров, но ему это никогда не ставилось в упрек. Никому в голову не приходило относиться к Пикассо как к коллаборационисту. Единственной ошибкой Майоля было посещение выставки Арно Брекера в Оранжерее в 1942 году, где он сфотографировался вместе с Брекером. Я вам расскажу, как это произошло, когда мы будем говорить об Арно Брекере, сыгравшем большую роль в моей жизни еще до того, как мы познакомились.

(АЖ) С другой стороны, в том же расследовании Libération утверждалось, что вы хвастались тем, чего не было. Одного историка там заставили сказать: «Дина Верни использовала то, что Баньюльс был важной точкой перехода границы. И она вписала себя в этот пейзаж». Если я могу позволить себе выступить как простой свидетель, то скажу: я знаю – благодаря встречам со многими пережившими это время, с теми, кто работал, как вы, как Пьер Саголь, чтобы переводить беженцев через горы, а также благодаря интервью, взятому мною лично у Майкла Кауфмана, о котором мы еще поговорим, – что вы говорите правду. Но, может быть, стоит назвать людей, факты, даты, чтобы конкретикой эту правду подкрепить.

(ДВ) Конечно! Первым в Марсель прибыл Фрэнк Бон, как я только что вам сказала. Он был послан богатыми и могущественными американскими профсоюзами, Американской федерацией труда, чтобы спасать исключительно европейских политиков и синдикалистов. Но он остался там ненадолго. Как это изящно сформулировал Фрай: «Он продал мне свою клиентуру». Я стала проводником летом 1940 года. А Бон уехал из Марселя где-то осенью.