Дина Верни: История моей жизни, рассказанная Алену Жоберу (Жобер) - страница 80
(ДВ) Если не принимать во внимание инциденты с Поляковым, все складывалось очень благополучно. Меня сразу приняли. Ведь Сен-Жермен-де-Пре – это деревня. В те времена это была настоящая парижская деревня.
(АЖ) А с другими галереями?
(ДВ) Там были отличные галереи. Всего этого сегодня не существует, и атмосфера там совсем другая. Сейчас все решают законы рынка.
(АЖ) Как галерея раскрутилась?
(ДВ) У меня был большой успех. Я устраивала выставки, и мне не приходило в голову что-то менять. Совсем небольшие выставочные пространства никогда меня не смущали. Я всегда стремилась представлять совершенные работы. Ничего коммерческого, только что-то стоящее. То, что мне нравилось. Я, как и все, могла ошибаться. Но мне всегда были важны не деньги, а искусство. И искусство платит вам за такой подход сторицей.
Модель и картина.
(АЖ) Какая атмосфера была в 1950-е годы?
(ДВ) В 50-е в Париже кипела жизнь, наполненная интересом к искусству. Действительно кипела, куда сильнее, чем до войны. Возможно, это была ответная реакция на военные годы, на все эти ужасы, все эти несчастья, все эти страдания. Художественная жизнь воспрянула. Богатая, роскошная и в то же время в старых традициях. Например, вернисажи по-прежнему были настоящими вернисажами художников. Раньше, когда художник устраивал выставку, он покрывал свои картины лаком – собственно, ровно это и означает слово «вернисаж». Посмотреть на работы приходили все его друзья, знакомые, и каждый делал какой-то денежный вклад. Все ели, пили, люди пели и танцевали. После войны вернисажи имели большое значение, это были настоящие праздники. Когда назначался большой вернисаж приятного человека, туда приходили все, даже художники совершенно другого течения. В то время уже не танцевали, но пели, пили и прославляли искусство. Сейчас такого нет, все стало по-другому.
К счастью, существуют еще небольшие галереи, которые продолжают приглашать на вернисаж художников и выставляют их с восхищением, а иногда и со всей страстью. Еще с подросткового возраста я жила с людьми искусства, но я больше не ощущаю в этих мероприятиях, хотя и искренних, магии прошлых лет. Естественно, вернисажи устраивают и сегодня, однако в больших галереях это скорее светские рауты.
В Париже живопись экспонируют исключительно ради денег. А ведь деньги в искусстве – это одновременно источник славы, волшебства и погибели. Конечно, нужно продавать, нужно как-то жить! Однако прежде чем стать товаром, искусство, настоящее искусство, становится человеческим посланием. И нужно уметь с ним обходиться как с таковым. Нельзя допустить, чтобы утратилось величие искусства. Раньше художники со всего мира приезжали писать в Париж, потому что, говорили они, здесь небо другого цвета. На самом деле они приезжали, потому что воздух Монпарнаса был пропитан искусством и потому что их хорошо принимали монпарнасские художники, и они сами быстро становились монпарнасцами, парижанами. Как сказал Монтескье, Франция принадлежит французам, а Париж – всем.