Еще одно нажатие кнопки на пульте, и комнату заполнил приятный женский голос.
Кто вы? Что с Костей? Почему вы… Но? Неееееет!
— Выключи. — Резко выдохнул Повилас.
Граф пожал плечами, но кнопку все же нажал.
— Я уже сообщил Матвею, что операцию спланировал и воплотил отец Ансельм, в миру…
Григорий Никитич покачал головой, вновь поднимая руку с пультом.
— Триста четырнадцатый в работе. Группа прикрытия выдвинулась на позиции. Для них "Ч минус три часа двадцать минут". Основная задача к "Ч плюс два часа".
— Не жалко такой материал использовать на одноразовую?
— А что с ним еще делать? Он стал слишком выходить за рамки рекомендуемой псих. модели. Девчонку эту подцепил где-то… А ты в курсе, что он подавал запрос в МВД по поводу того, куда ушли деньги его родителей после их смерти? Короче, пусть уж лучше с пользой сдохнет, чем самостоятельно его утилизировать!
— Ad majorem Dei gloriam, — прокомментировал Воронцов-старший. — И никак иначе.
Повилас вздрогнул. Для него это приговор. Можно, конечно, спеть про "это не я съел варение", но ведь не поверят ему. Ткнут под нос очередные доказательства со словами "Вы, дорогой мой, вы!". Серьезные люди к таким разговорам подходят исключительно после тщательной подготовки. И когда сомнений у них нет никаких.
— Что ты от меня хочешь? — Резко выдохнул Шрам.
Граф обращение на "ты" проигнорировал. В очередной раз. В конце концов они врагами были еще с Великой войны. Можно и поблажечку дать старому… Знакомцу. Да и чего стоит слово приговоренного. Ведь диверсант перед графом уже фактически мертв. Единственная причина, по которой он тратит время на этот разговор — "последняя гастроль", которой их враг может попытаться искупить хотя бы часть нанесенного им империи ущерба.
О том, сколько горя принес за последние несколько лет этот человек его Семье, Григорий Никитич старался не думать. Чтобы не сорваться и не удавить мразь собственными руками.
— Есть мнение, что ты прилагаешь не все силы к тому, чтобы помочь нам уничтожить Магистра.
— Я же сообщил… — Начал было Повилас, но его очередная оправдательная речь была прервана небрежным взмахом руки.
Некоторое время собеседники молчали. Слышалось лишь негромкое позвякивание цепи оков, которыми пленник был прикован к столу.
— Мне надоело, — наконец констатировал граф. — Тебе знакомо понятие "итальянить"? Возможно, у тебя на родине это называется как-то по-другому. Я расскажу суть. Это вид забастовки, при котором рабочие скрупулезно следуют всем возможным правилам, прописанным в официальных документах предприятия. В итоге производство оказывается практически парализованным. И пользу от труда огромных коллективов становится не многим больше, чем если бы они вообще не вышли на рабочие места. Аналогия тебе понятна?