— А мы с Максимом сегодня хотели подготовить к печати ещё одну главу его повести, — напомнила о себе Мария Фёдоровна.
— О чём она, если не секрет? — спросил Рутенберг.
— Всё о том же, только тема немного другая, о политических сыщиках. Максим хочет назвать её «Жизнь ненужного человека».
— И Вы, Василий Фёдорович, надеюсь, поможете мне. Я знаю, Гапон желал Вас с ними познакомить.
— Мне такое знакомство не доставило много радости, Алексей Максимович, — горько усмехнулся он. — Один из них в газете «Новое время» удостоился написать, что я был готов по уговору с Гапоном за подобающую плату выдать охранке Боевую организацию эсеров. Подписавшийся под статьёй «Маски» Манасевич-Мануйлов — чиновник по особым поручениям главы правительства Сергея Витте.
Слуги убрали со стола тарелки и расставили чашки и блюдца для чая и кофе. А в середине стола поставили большое блюдо с украшенным ленточками заварного крема тортом. Столовая сразу задышала изысканными запахами шоколада и ванили.
— Это я заказала у моего кондитера, Василий, — сказала Мария Фёдоровна. — Хотела как-то отметить твой приезд.
— Спасибо, «сестра». Давно не пробовал такую вкусноту. Моя жизнь в Европе была весьма скудной, порой даже голодной, и не располагала к праздникам.
Рутенберг вышел на террасу. На остров спустился вечер, и прохладный бриз с моря коснулся его разгорячённого кофе и разговорами лица. Январь даже в этом субтропическом районе всё равно оказался холодным зимним месяцем. А ему хотелось тепла и солнца, которые, думал он, согреют ему душу и сердце. Он услышал за спиной лёгкие шаги и обернулся. Андреев стал возле него и посмотрел в сторону моря.
— Я Вам не помешаю, Василий Фёдорович?
— Нет, Леонид Николаевич.
— Вам повезло сюда сегодня добраться. В январе здесь часто бывают штормы. В такие дни пароходик из Неаполя в море не выходит и остров несколько дней остаётся в плену одиночества.
— Сегодня ехал по острову сюда от пристани. Это какой-то кусочек рая.
— Здесь очень хорошо работается, Василий Фёдорович. Поэтому я не разделяю мнения Алексея Максимовича, что мне помешает послушать необычные истории людей, понюхавших пороху.
— А Вас самого не коснулось пламя революции?
— Не только коснулось, но и обожгло, — усмехнулся, вспомнив что-то, Андреев. — У меня в квартире в прошлом году прошло заседание Центрального Комитета РСДРП. А на следующий день меня арестовали и посадили в Таганскую тюрьму. Мария Фёдоровна обратилась к Савве Морозову с просьбой об освобождении. Меня выпустили под внесённый им денежный залог.
— Я тоже успел посидеть, в Петропавловской крепости.