Будучи в Лувре, я не смог испытать аналогичное ощущение: возле Венеры Милосской стояла огромная толпа и это, увы, мешало восприятию. Но буквально через несколько минут мне неожиданно довелось пережить такое же чувство возле «Прекрасной Ферроньеры» Леонардо да Винчи: в первый момент мне показалось, что холст меньше рамы и промежуток между ним и нижней частью рамы закрыт доской – но тут же я осознал, что это, конечно, не так: просто Леонардо столь мастерски изобразил деревянный подоконник…
* * *
Отец очень любил Notre-Dame. «Notre-Dame de Paris. Впечатление трудно описать словами» – так он написал в дневнике о своем первом визите в Notre-Dame. Сущая правда! Иначе и не скажешь… А впоследствии, уже бывая в Париже регулярно, он однажды с улыбкой сказал, что полностью разделяет мнение Генриха IV: «Париж стоит обедни» – стоит поехать в Париж для того, чтобы пойти на мессу в Notre-Dame…
* * *
В свой первый визит в Париж отец очень полюбил церковь Sacré-Cæur. Он жил в тот приезд неподалеку, на Монмартре – и постоянно бывал в этой замечательной церкви. Вернувшись, он много рассказывал мне о ней, показывал фотографии – и однажды сказал, что когда я приеду в Париж, я сразу же должен буду пойти в Sacré-Cæur – в память о нем. Чувствовалось, что отец уверен в том, что я впервые окажусь в Париже уже после его смерти – и, увы, так оно и вышло. И, действительно – первое, что мы увидели в Париже, была именно Sacré-Cæur – из аэропорта мы добирались на метро и сразу же, как поезд выехал из туннеля на поверхность, открылся вид на Монмартр и эту ослепительно белую церковь…
А еще с Sacrй-Cњur связано одно мое детское воспоминание. В пору моего раннего детства мы с родителями часто бывали у Елены Александровны Яновской (отец упоминает ее в своих эссе и в дневнике). Елена Александровна жила на Арбате, в Большом Власьевском переулке, и мы обычно шли к ней от метро по Сивцеву Вражку. Как-то мы пришли к Елене Александровне в то время, когда у нее гостила ее давняя подруга из Парижа – Жинет Мелен-Фокон. Разговор, естественно, зашел о Париже, говорили о многом, и, конечно, многократно упоминали Sacré-Cæur. А я, как это бывает с детьми, всё на свете перепутал: в Сивцевом Вражке есть сталинский дом с башенкой, увенчанной куполом – я решил, что это и есть Sacré-Cæur и в следующий раз по дороге к Елене Александровне спросил у родителей: «А мы пойдем мимо Sacré-Cæur?» Они рассмеялись, и отец сказал: «Нет, ты перепутал – Sacré-Cæur в Париже». В тот момент я испытал жгучую обиду: Sacrй-Cњur в Париже – значит, я ее никогда не увижу!