У нас есть сообщение на пейджер от Николая: «Сверхчеловеческие достоинства обнаружены у избранных священников, они дружат со священниками других конфессий, за что, возможно, будут взяты живыми на небо». Я не очень понимаю, это сарказм или это от всего сердца. А если по-христиански, почему обязательно на небо живым? Чем это лучше, чем быть взятым на небо, пройдя через смерть? Собственно, я не вижу большой разницы. Но я спрошу так: Алла Глебовна, ведь отец Георгий много говорил и писал о смерти именно в силу того, что он работал в этой больнице. И вопросы о нехорошей смерти, о ранней смерти – это его вопросы. И вот над ним это совершилось. Как бы вы это объяснили?
Алла Калмыкова: Отец Георгий часто обращал внимание на парадоксальность христианства и многого из того, что мы можем вычитать в Евангелии. У него это как-то органично переходило в жизненную сферу, в собственное служение, в его личную жизнь и практику. Он писал о женщинах-христианках XX века, в том числе о Терезе из Лизьё, которая всего двадцать четыре года прожила, но при этом, по словам отца Георгия, проявила безграничную личную смелость перед лицом болезни, что было свойственно, по-моему, и ему самому. Он ведь тоже болел, и болел тяжело, а к моменту кончины эти болезни уже достигли какого-то пика, непереносимого ни для кого. Он говорил, что этим женщинам, исповедницам Христа, была присуща такая верность Ему, которая делала их смелыми – и в то же время приводила к смерти.
Вот парадокс: верность Христу приводит к смерти. Этот путь неизбежен. Я думаю, отец Георгий не хотел бы быть живым взят на небо. Это полнота человеческого осуществления – пройти через смерть. Христос прошел через смерть, не был взят живым на небо. Что же нам-то, грешным, окольного пути искать или об этом думать? В одной из книг отца Георгия я наткнулась на абзац, который меня поразил и который, я думаю, очень важен для нашего сегодняшнего разговора об этих материях. Я читаю: «Оказывается, что любовь побеждает не только страх, но и смерть. Однако при одном непременном условии: когда и тому, кто уходит, и тем, кто остается, бесконечно больно. Тайна нашего бессмертия раскрывается всем, но для этого нам необходимо научиться одной-единственной вещи – не бояться боли, настоящей и невероятно сильной боли, и не искать духовного обезболивания. Вот тогда станет ясно, что навсегда нам дана все-таки не смерть, а жизнь»[525].
Яков Кротов: Спасибо. У нас звонок из Москвы. Раиса Николаевна, добрый день, прошу вас.
Слушатель: Добрый день. Вы сказали, что он работал в Библиотеке иностранной литературы. Как-то ее директор выступала во «Временах» Познера. Вы говорите о толерантности, а она знаете что говорила? «Ошибку совершил Ельцин и ему подобные, когда не запретили компартию». Это Гитлер, когда приходил к власти, сразу запретил компартию! О какой толерантности вы говорите? И потом, извините меня, пожалуйста, но я слышала, что отец Георгий не принадлежал к Русской Православной Церкви. Развейте мои сомнения.