Особые требования предъявлял Каллимах и к стилю своих произведений. Вспомним, что огромное значение проблемам языка и стиля, как указывают Страбон, Диоген Лаэртский и Цицерон, придавал Теофраст, сладчайший, по словам Цицерона, из всех философов (quis Theophrasto dulcior?) (Cic. Brut. 121). Он специально занимался просодией прозаической речи, а само имя Теофраст («богоречивый») получил от Аристотеля, отметившего таким образом его интерес к красоте слова (первоначальное имя философа было Тиртам): Деметрий в трактате «О стиле» говорит о его интересе к красивым словам, которые радуют слух. Столь же большое значение придавали стилю перипатетик Ликон, которого многие называли Гликоном, то есть «Сладким», красивый и изящный Аристон (concinnus et elegans), наконец, первый руководитель александрийского Мусейона Деметрий Фалерский, слывший обладателем самого гладкого слова (omnium istorum politissimus). Подобно интересу к накоплению и систематизации фактов, обостренное внимание к языку и стилю как к специальному вопросу, столь типичное для Каллимаха, своими корнями уходит в перипатетическую доктрину. Важно отметить и то, что краткость (συντομία) является основой основ в поэтике Каллимаха – здесь тоже разумно видеть влияние Теофраста, для которого краткость была одним из четырех главных достоинств речи.
Учениками Каллимаха (традиция называет их Καλλιμάχειοι то есть «Каллимаховцы») были Филостефан из Кирены, Гермипп Смирнский, Истр и Эратосфен.
Филостефан запомнился позднейшим авторам преимущественно своей парадоксографией, то есть описанием чудесных явлений. Собиратель редких мифов и необычных фактов, главным образом естественнонаучного характера, он рассказывает о поющих рыбах-пеструшках, чей голос напоминает дрозда; о реке, которая не впадает в море, потому что ее вода впитывается в землю, об источниках с водою синего, красного и белого цветов и т. д. Попутно сообщаются сведения топонимического характера: река Арета получила название по имени жены царя Алкиноя, мимо чьей могилы она протекает; понтийский город Синопа – по имени дочери Асопа, похищенной Аполлоном и родившей от него Сира и т. п. Здесь же даются описания малоизвестных святилищ и обычаев в духе «Причин» Каллимаха и делаются попытки объяснить чудеса, о которых рассказывается в мифах. Так, миф о Пигмалионе и ожившей статуе интерпретируется следующим образом: живой она не стала, просто царь разделял ложе с нагой статуей, причем не просто девушки, а богини Афродиты (см. Clem. Al. Protr. IV, 57, 3), культ которой, как известно, играл на Кипре особую роль. В отличие от Овидия, который говорил, что Пигмалион сам сделал эту статую (