Веду большой палец вправо.
Моя фамилия светится.
Миг, когда начались трансформации, я чуть не пропустил. Конверт с тихим шуршанием раскрылся. Сначала появились контуры склейки, затем серая поверхность вспучилась и начала расползаться по швам. Объем конверта значительно увеличился, а потом бумага стала разрываться. Серые фрагменты, распадаясь, исчезали.
Весь процесс занял не больше десяти секунд.
Я в изумлении воззрился на увесистую книженцию в кожаном переплёте. Назвать гримуар блокнотом или ежедневником язык не поворачивался. Формат стандартной книги, толщина — два пальца. Серые страницы явно произведены из того же материала, что и конверт. Обложка сделана, как мне кажется, из кожи рептилии. Возможно, змеи. Блестящие серые чешуйки с голубоватым отливом. Ромбики, смахивающие на древнеримскую мозаику. При этом обложка не кажется слишком толстой или массивной.
Аудитория заполнилась шуршанием.
И восхищенными возгласами.
— Прикоснитесь к корешку, — скомандовал Вулф.
Мы с Авророй послушно выполнили указание.
Корешок наощупь оказался гладким и холодным. Стоило мне притронуться к гримуару, как на обложке проступили кроваво-красные буквы.
КОРСАКОВ.
Чуть ниже сформировался знак.
Круг, а внутри него — валькнут.
Именно этот символ позволил мне выжить и сохранить два Дара вместо одного. Знак символизировал две стороны моих возможностей — световую магию и управление временем.
Я вздрогнул.
Не хватало еще, чтобы Лагранж заподозрила что-то неладное. Или Вулф, который неотрывно пялится на меня в данную секунду.
— Сейчас вы должны увидеть свою фамилию, — сказал куратор. — И знак, который олицетворяет доминирующее направление развития. Доминирующее, потому что вы будете осваивать и универсальные техники. Они считаются общедоступными.
Покосившись на гримуар соседки, я заметил только надпись «ЛАГРАНЖ».
— Знаки соседей вы не увидите, — пояснил Вулф. — Эта информация доступна только хозяину гримуара.
Я облегченно выдохнул.
И на том спасибо.
— Положите ладонь на тайный знак, — велел куратор. — Закройте глаза.
Выполняю инструкцию.
И мой разум загружается шелестящими звуками. Словно неведомая рука перелистывает страницы в бешеном темпе. Шорох вызывает в памяти тот день, когда мы с Лизой бродили по одному из заброшенных финских городков и наблюдали за голубями, вылетающими из темных чердачных провалов. Городок был совсем крохотным, мы ездили туда на экскурсию.
Шорох перерос в бормотание.
Слова на неведомом языке.
Тьма перед глазами рассеялась. Перед моим мысленным взором проступила окружность. Вычертились связанные воедино треугольники.