— Дорогая Анька! Аннушка, жена моя, мать моих детей…
Оглушительный лай заставил всех вздрогнуть и повернуться в сторону сада. Вилли как безумный скакал под сакурой и заходился в паническом визгливом лае, переходящем в леденящий душу вой.
Сергей кинулся в гущу деревьев, и через секунду раздался его полный отчаянья крик.
Анна застыла, чувствуя, как этот крик прознает ее сердце — чудовищно больно, медленно, словно само время застыло и превратилось в лед. Не ощущая ног, она подошла к тому месту, где на ветке висели детские качели. С них свешивались неподвижные, посиневшие Стешкины ножки, рядом стоял на коленях Сергей и, опустив голову, то ли выл, то ли рычал нечто бессмысленное. Среди листьев виднелся какой-то красный блестящий шар. Залитая смолой голова девочки была как большая сочная вишня, сладкий плод бесплодного дерева.
Александр Подольский
«Ветки»
Иван Данилович любил чистоту и порядок. Он жил многолетними привычками и верил, что у каждой вещи должно быть свое место. Если кто-то из коллег по смене забывал вернуть заварочный чайник на полку или оставлял в раковине посуду, Ивану Даниловичу кусок не лез в горло. Стол в бытовке был сколочен из деревянных поддонов, и Иван Данилович, прежде чем выложить бутерброды с сыром и докторской колбасой, всегда стелил на него разворот «Советского спорта». Потому что по столу, когда в помещении никого не оставалось, бегали крысы. На глазах у людей они не позволяли себе такого непотребства, но кубики рафинада из общей упаковки пропадали исправно. Крысы воровали вообще все, что надолго оставалось без присмотра, а будь их чуточку больше, наверное, могли унести и саму бытовку.
Иван Данилович тщательно вымывал руки до и после туалета, постоянно возвращал на место передвинутое мусорное ведро и за четыре года использования телефона так и не снял с экрана защитную пленку. Над его бзиками подшучивали, не задумываясь о том, что именно такие люди наделены обостренным чувством неправильности. Там, где какой-нибудь Даниил Иванович прошел бы мимо складского ангара и ничего не заметил, Иван Данилович сразу понял: что-то не в порядке. Не так, как всегда. Неправильно.
На территорию складов ночь спустилась вместе с дождем. Повозилась на главной площадке у гаража с погрузчиками, да и расползлась по закромам базы. Зажглись прожекторы, в бытовке желтым пятном вспыхнуло окошко. За последней фурой запечатали ворота, проводили кладовщиков и спустили собак. Ждать утра здесь остались три охранника и пять дворняжек, с которыми даже на крыс ходить было бессмысленно. Но собаки лаяли так громко и дружно, что в глазах начальства выглядели самыми настоящими сторожевыми псами и обеспечивали себе неплохое довольствие.