Он ударил по прутьям искалеченной ногой.
Еще раз.
Еще.
От перелома поднялась волна испепеляющей боли. В артерии залили расплавленный металл, а вместо костей вставили раскаленную добела арматуру.
Но продолжал бить, бить и бить.
Наконец черная капля припоя лопнула и один из прутьев сорвался с крепления.
сити
Когда Мамору вновь открыл глаза, то уже пересек границу.
Небо было цвета подбрюшья ската. Небеса казались твердью, белым колпаком в черную точку, который опустили на безрадостный мир. И только где-то по другую его сторону горело жаркое солнце, но не могло пробиться внутрь, согреть своими лучами, разбивалось о небесный свод. Свет стекал по небу, как по куполу, во все стороны. Внутри было холодно. Все здесь было серым, словно слепленное из золы. И бесчеловечно. Но не пустынно.
Еще в детстве Мамору открыл в себе способность путешествовать между мирами. Ребенком он видел странные и пугающие сны, в которых пытался бежать, но вяз в сыпучем прахе, из которого состоит здесь почва. И странные цветы поворачивали к нему свои головки, точно он был солнцем. Цветы тянулись к нему, чтобы высосать тепло.
Пыльная земля до сих пор хранила следы его детства. Петляющий узор маленьких ног и глубокие борозды, которые он оставил пальцами, цепляясь за землю.
Мамору прошел дальше. Здесь не бывало никого, кто бы затоптал его следы. А здешние обитатели не имели ног. На «Поляне, с которой начинаешь путь» — он так прозвал ее за то, что всякий раз переносился в ее окрестности — росло напоминание о тех, кого он когда-либо брал с собой. Сюда он перенесет и ищейку, проникшую к нему в дом. Но только после того, как тот ему все расскажет. Мамору умел заставить людей говорить.
На Поляне рос величественный гриб, высотой в три человеческих роста. Его шляпка блестела, словно натертая маслом, как у только что извлеченного из скорлупы каштана. Но под ней гименофор, наоборот, чахлый и губчатый, похожий на фильтр выкуренной сигареты и размокший в луже.
Гриб звал. Манил случайного путника, неуклюже прикидываясь кем-то, похожим на человека. Его дряхлое и пористое тело покрыли наросты, очертаниями отдаленно похожие на людей.
Словно гриб поглотил их и держит внутри себя. На том месте, где у гомункулов мог бы быть рот, расширялись и сужались черные дыры гигантских пор. Только отчаявшееся и одуревшее от одиночества существо рискнет приблизиться к грибу. Каждый — от десятилетнего Дзиро-тян до ублюдка Такаси — кого Мамору оставлял здесь, в конце концов шел к грибу.
И это было странно тем, что в этом пепельно-сером мире каждый хотел убить человека. Почему всех забрал гриб? Для Мамору гриб был лучшим предупреждением о смерти. И он обходил Поляну по широкой дуге, протоптанной за годы странствий.