С Дашей говорили немного, в основном вспоминали, какой была Вика. На веселых моментах смеялись, на грустных слезились глаза, но внутри Елена Викторовна никак не могла уложить в голове, почему они говорят о Вике в прошедшем времени. Почему Даша рассуждает так, будто с Викой они уже никогда не встретятся. У Елены Викторовны все внутри так и бурлило, рвалось. Хотела поделиться с Дашей секретом, сказать ей, что знает, как вернуть дочь, что теперь у нее есть надежда, но боялась. Боялась, что Даша не поймет, не примет. Пока она еще не готова.
— А что там у вас на балконе? — спросила Даша.
— Да так, просто декоративный светильник.
— Он так необычно светится, — Даша зачарованно глядела на цветок, ощущая странное желание подойти к нему, которое с большим трудом подавляла.
— Там какие-то лампочки, — отмахнулась Елена Викторовна.
— Как звезды, — прошептала Даша, вставая со стула и подходя к балконной двери.
Елену Викторовну кольнуло. Она вдруг ясно поняла, что нельзя подпускать девушку ближе, иначе та все испортит.
— Дашуль, — подойди ко мне.
Девушка не сразу отвлеклась от цветка, еще несколько секунд она смотрела на удивительное зрелище и только потом развернулась к Елене Викторовне.
— Подойди, — повторила женщина, протягивая к ней руки, до запястий закрытые длинными рукавами мешковатой кофты.
Даша шагнула к ней, и та взяла ее ладони в свои. Пальцы Елены Викторовны оказались невероятно нежными и теплыми. К своему стыду, Даша вдруг ощутила нечто, похожее на возбуждение. В животе стало горячо. Раскраснелись щеки.
— А вы так с ней похожи, — сказала Елена Викторовна.
— У нас часто спрашивали, не сестры ли мы, — Даша улыбнулась. — Мне так не хватает ее.
— Мне тоже, дорогая, — Елена Викторовна встала и обняла девушку.
Кофта на плече намокла. Даша шмыгала носом, содрогаясь всем телом. Елена Викторовна прижимала девушку к себе, будто хотела обогреть ее. Она гладила ее по светлым волосам и казалось, что от прикосновений те становятся еще светлее, почти того же пшеничного цвета, что волосы Вики.
* * *
Первые плоды созрели. Мелкие красные ягоды брызгали кислым и противно-пахнущим соком. Запах старческой кожи, запах тлена. Елена Викторовна не чувствовала в них жизни.
Она не хотела терять надежду, но последний выход на балкон, чтобы вдохнуть пыльцу, едва не убил ее. Два дня она провалялась в кровати. Мучила температура и головные боли. Огонь жег изнутри, кожа пылала. Елена Викторовна бормотала несвязный бред, разбрасывала подушки, сжимала до боли в пальцах мокрую простынь и без конца терла глаза, которые никак не хотели видеть окружающий мир четким и ясным.