Итак, юный Моцарт вырос в этой школе, привязанный к отцу, для которого социальный, а значит, и финансовый успех сына в годы его детства и ранней юности означал единственный шанс вырваться из противного ему положения и при этом найти то, что заполнило бы смыслом его жизнь.
22
Потребность отца в смысле отвечала определенным образом потребностям сына, пока он был маленьким. Надежда Леопольда достичь с помощью Вольфганга того, чего не достиг сам, нашла отклик в сильной потребности ребенка в любви; мальчик явно получал удовольствие оттого, что отец ставил перед ним музыкальные задачи.
То, что слуховая чувствительность у разных людей различается в силу их наследственности, то есть то, что Моцарт-сын от рождения был наделен необычайно высокой чувствительностью к звукам, — вполне возможно, пусть в данном случае и недоказуемо. Доказуемой и, благодаря этому, более доступной для понимания является взаимосвязь между особой человеческой констелляцией, в которой прошли детство и юность Моцарта-сына, и развитием его особого таланта, а также вообще всего того, что стало для него значимым как наполняющее его жизнь смыслом или опустошающее ее. Интенсивная жажда отца (часто страдавшего от чувства вины и депрессии) наполнить смыслом свою жизнь через своего маленького сына и интенсивная жажда любви и приязни, которую испытывал этот сын (имевший потребность в любви и уже в раннем возрасте лишившийся уверенности в том, что может и должен получить ее), подпитывали друг друга.
Мы не знаем точно, какую роль в этой комбинации играла мать; источники говорят об этом недостаточно. Она, судя по всему, была сердечной, живой и терпеливой женщиной не без интереса к музыке, родом из семьи, тоже вышедшей из ремесленного сословия. Насколько можно судить, она беспрекословно и без особого труда подчинялась власти мужа, как это было принято у женщин ее круга. Семью родителей Вольфганга Моцарта сегодня можно было бы назвать счастливым браком старого типа: муж принимал все решения, а жена следовала за ним с полным доверием к его порядочности, его приязни к ней и его интеллектуальному превосходству. Очевидно, что мать полностью отождествляла себя со своей семьей; в письмах она иногда говорит «мы» там, где можно было бы ожидать «я».
Конечно, нет ничего необычного в том, что у ребенка развиваются именно те способности, которые отвечают жажде смысла, ощущаемой его отцом, а приязнь и внимание отца в свою очередь отвечают жажде смысла, испытываемой ребенком. Здесь она проявляется с особой отчетливостью, потому что в этот ранний период их отношений потребности отца и сына были так хорошо согласованы, так явно сочетались друг с другом. Каждый признак музыкального таланта в сыне делал счастливым отца. Его счастье выражалось в той интенсивности, с которой он старался развить талант ребенка, и в том, что он с ним постоянно занимался, и в той любви и приязни, которые он ему дарил. И все это делало счастливым ребенка и подвигало его к новым достижениям, которые сулили ему любовь.