Когда-то давно, наши обросшие волосами и бородами предки сидели темными зимними днями и мечтали. После Революции их побрили, постригли, немного отмыли от вшей и коросты и дали свободу. Естественно, что они тотчас рванули в столицу за счастьем. Из уехавших почти никто не возвратился. Большая часть умерла по той или иной причине, выжившие — закрепились. Соответственно, те, которые не сбежали объявили Столицу Раем — раз оттуда никто не возвращается! И жили только одной мечтой — о Ней.
В основном, бредили Столицей не те, кто ни разу там не был, а те, кому удалось взглянуть на нее «одним глазком». От удивления увиденным они окончательно теряли свой, и без того слабый, рассудок, подпорченный близкородственными браками, многовековым пьянством и полнейшей безграмотностью. Столица в их сознании становилась местом, где не шьют, не жнут, а лишь привольно живут. Даже само упоминание о Столице приводило этих людей в трепет, а подарки, привозимые оттуда, становились фетишами.
Была у Ирины бабушка, которая как только узнала, что я — из Москвы, немедленно стала требовать привезти ей семена огурцов. «Там же, у вас, самые лучшие сорта продают на ВДНХ» — говорила она — и добавляла: «это же Москва» с такой выразительной ноткой в голосе, какую невозможно было услышать от нее, даже, когда она говорила о собственной дочери, внучке или Коммунистической Партии.
Хотя сама бабуля была далеко не промах. Ее-то уж точно на мякине не проведешь. Во время голодоморов, проводимых во время Коллективизации и Индустриализации, она рванула на другой край земли — строить Комсомольск на Амуре. Я не слышал от нее, ни почему, ни как, но я догадываюсь, что выросшая на земле, в единстве с природой, женщина, сразу оценила ситуацию и масштабы возможной катастрофы. Ну а как девятнадцатилетняя девушка может управлять мужчинами — известно всем.
Поэтому, буквально за пару дней до наводнения, она, в составе небольшой комсомольской делегации, выехала в другой город. Судьба оставшихся общеизвестна.
Далее, ее судьба на несколько лет покрывается тайной, но, перед самой войной, она возвращается в свои Турки, в колхоз. Тогда я был молод и мало интересовался прошлым, ведь у меня впереди было целое будущее. Поэтому я не спросил — чем она занималась в колхозе, какую должность занимала и проч. Но на своем приусадебном участке она растила все подряд — от огурцов и картошки, до арбузов и дынь, при этом не признавая помидоров. «У нас они не растут» — безаппеляционно заявляла она — «Это вам не Краснослободск!»
Могу сказать совершенно точно — агрономию она знала толково. Все услышанное от нее, потом подтвердилось в умных научных книжках и не только отечественных. Короче — опыт у нее был колоссальный.