— У моря погоды ждем — с издевкой ответил я.
— Будет вам сейчас погода… Идите в трюм. Спокойнее все же.
— Чего спокойнее — до берега далеко. — грустно заметил я.
— Вот и хорошо — на берег не выкинет. Да и капитан — молоток, вишь как мотор работает — на всю мощь. Встал правильно — на волну. Так что в трюме спокойнее. Идите, идите — повторил он настойчиво.
Я, который минуту назад только и думал о том, как бы перелететь с этой утлой посудины на берег, заартачился чужой воле. Мне, неожиданно, захотелось выставить себя эх каким смельчаком. Поэтому я ответил, что интересно было бы посмотреть, так сказать, в натуре, побыть в гуще событий.
— Особенно оказавшись за бортом — с улыбкой заметил он. — Сейчас такое начнется.
Я хотел ему возразить, но неожиданная боль в животе была настолько сильна, что я присогнулся и охнул.
— Больно? — встревоженно спросил он.
— Ага, сдавленно ответил я, настолько мне было больно.
— Тогда мотаем — крикнул незнакомец, но было уже поздно.
Порыв ветра не просто остановил нас, а отшвырнул к борту. Мы оцепенели от его силы и неожиданности. Но это был всего лишь первый шквал, за которым следовала пауза, достаточная, чтобы пробежать несколько метров и укрыться за рубкой. В трюм спускаться упорно не хотелось.
Следующий порыв уже пришел с дождем, поэтому было очень похоже, что какой-то великан шлепнул бичом по теплоходу. В трюме дико завопили дети, перекрыв своим криком вой ветра и волн. Удары последовали один за другим. Корпус судна сотрясался от ударов. Выпороли корабль — подумал я — сквозь строй пропустили. Все вокруг неожиданно застонало, заскрипело, накренилось и закачалось. Теперь в трюме вопили не только дети, но и их родители, которые мало того, что до смерти струсили сами, так еще и пытались успокоить своих напуганных детей.
Я глянул сквозь стекла дверей в трюм — картина апокалиптическая. Бегают, кричат, кто-то сидит оцепенев, вцепившись в ручки кресла — наверное молится.
— Нет — в трюм я не пойду. — решил я — Авось не сдует.
На самом деле смотреть было не на что. За бортом бесновалась вода, но даже волн я не видел за пеленой дождя. Глядя на это, можно было подумать, что теплоход лег бортом на воду. Обрывки ветра проникали в наше убежище, принося с собою капли виды. Вот и все.
Палуба не просто качалась, она еще намокла, став скользкой, поэтому держаться на ногах становилось все труднее и труднее. Иринка крепко обхватила меня, а я обеими руками схватился за переборки, огораживающие вход в трюм. Зато наш собеседник, как-то пританцовывая, держался на ногах совершенно спокойно.