Газали рассказывает о том, как он боролся со своим Командующим Я в течение этих двенадцати лет после того, как оставил свою схоластическую деятельность, спасшую мусульманскую теологию от полного упадка. Во время одного из своих путешествий по Востоку, в процессе которых он совершал многочисленные паломничества и занимался поисками озарения, Газали однажды зашел в какую-то мечеть. В этот момент имам как раз закончил свою проповедь словами: «Так говорит наш лидер Газали».
Странствующий дервиш сказал себе: «О, Командующее Я, как приятно тебе слышать эти слова! Но больше я не стану потворствовать тебе. Я уйду туда, где никто не говорит о Газали».
Теолог, признанный авторитет в вопросах внешней оболочки ислама, Газали понимал, что реализация того, что могло скрываться за термином «Бог», полностью зависела от использования внутренних средств, ее невозможно было достичь, оставаясь в рамках любой формальной религии.
Он пишет: «Я отправился в Сирию и прожил там два года. Я хотел только одного – уединиться, преодолеть свой эгоизм, победить страсти, попытаться очистить душу и усовершенствовать свой характер». Он делал это потому, что суфий не может достичь понимания, пока его сердце не будет подготовлено к «размышлению о Боге», как он это называл.
В этот период он мог достичь только отдельных вспышек духовного совершенства (предвкушение), находясь на той стадии, которую большинство несуфийских мистиков считает конечной, тогда как в действительности она является всего лишь первым шагом.
Ему стало ясно, что суфии – люди внутреннего восприятия, а не словесных спекуляций. «Я изучил все, что могли дать книги. Все остальное невозможно было постичь ни изучением, ни с помощью разговоров».
Газали не был ошеломлен своими экстатическими состояниями и не считал их вершиной мистического поиска. Он осознал, что «так называемая погруженность в Бога, считающаяся целью суфия, в действительности является только началом».
Точно так же как он исчерпал возможности схоластицизма и интеллектуализма, поняв их ограниченность, он сумел пройти и через подготовительные стадии в мистицизме, которые многие принимают за мистический опыт. Он сумел сделать это, потому что развил в себе такого рода восприятие, которое, подобно путеводной нити, дало ему чувство уверенности и наделило средствами достижения конечной реализации. Касаясь данного восприятия, Газали пишет: «это настолько специфическое ощущение, как будто в действительности ощупываешь какой-нибудь предмет».
Связывая счастье и завершенность с процессом алхимической трансмутации человеческого ума, Газали в своей «Алхимии счастья» приводит рассказ о Байязиде, одном из ранних классических учителей, желая подчеркнуть, что прежде, чем приступить к очищению, необходимо увидеть свое самолюбие (Командующее Я) в его истинном свете: