Когда они обнаружили его лежащим без движения, один из них сказал:
– Можем ли мы помочь тебе? Что ты тут делаешь?
– Все это более сложно, чем вы думаете, – ответил Насреддин, осознавший свою ошибку. – Видите ли, я здесь из-за вас, а вы, вы здесь из-за меня.
Только мистик, осознавший взаимозависимость внешне различных или несвязанных вещей и затем «возвратившийся» в формальный мир, способен воспринимать жизнь подобным образом. Согласно суфиям, любой метафизический метод, не включающий этот фактор, был (поверхностно) сфабрикован и отнюдь не является продуктом мистического опыта. Уже само существование подобных методов представляет собой препятствие для достижения тех целей, ради которых эти методы практикуют.
Это, однако, не означает, что в результате своего опыта, суфий порывает с реальностью обычной жизни. Но теперь ему доступны высшие измерения бытия, которые действуют параллельно с более низким уровнем познания обычного человека. Насреддин очень искусно подытоживает это в следующем диалоге:
– Я могу видеть в темноте.
– Пусть так, Мулла, но тогда почему ты иногда ходишь с лампой по ночам?
– Чтобы другие меня обходили и не сталкивались со мной.
Светом, который несет суфий, можно назвать его способность жить жизнью обычных людей, среди которых он оказывается после «возвращения», т. е. став преображенным человеком с более широким диапазоном восприятия.
Благодаря своему преображению суфий становится сознательной частью живой реальности всего сущего. Это означает, что он, в отличие от теолога или философа, уже не может односторонне подходить к тому, что происходит с ним или с другими. Кто-то спросил Насреддина, что такое судьба. Он сказал: «То, что ты называешь “судьбой”, в действительности является предположением Ты просто предполагаешь, что должно произойти что-то плохое или хорошее, а то, что случается в действительности, называешь “судьбой”». Суфия не стоит спрашивать, является ли он фаталистом, т. к. он не принимает недоказанную концепцию судьбы, которая подразумевается в данном вопросе.
Точно так же, поскольку суфий способен воспринять всевозможные последствия того или иного события, его отношение к происходящему всеобъемлющее, а не изолированное. Он не занимается обобщениями искусственно подобранных данных.
– Падишах объявил мне, что никто еще не смог проехаться верхом вон на той лошади, но я все-таки влез в седло, – рассказывал Насреддин.
– И что же?
– Я тоже не смог тронуться с места.
История призвана показать, что, если внешне закономерный факт довести до логического конца, он будет уже другим фактом.