* * *
Слава стоял и смотрел вслед уходящим Денису и Олесе. Они выглядели абсолютно счастливыми, и ни разу не оглянулись. Впереди у них была целая жизнь, и они шли к ней, радостно держась за руки. В правую ладонь Славы вцепилась девочка-даун, она не плакала и не смеялась, а молча и, казалось, вполне осознанно наблюдала, как высокий парень в камуфляже и хрупкая девушка в джинсах сели в машину и уехали. Потом она подняла голову, посмотрела на Славу, и сказала что-то похожее на «пойдем». Со стороны кухни вкусно пахло пирогами. На скамейке сидел темноволосый гений и наблюдал за вороной, пытавшейся клюнуть больничного кота в зад. Кот оборачивался и шипел, но вскакивать со скамейки не собирался, лениво отмахиваясь лапой от зарвавшейся нахалки. Гений наблюдал за котом и вороной так внимательно, как будто все, что происходило рядом с ним, касалось его лично. Слава вспомнил, как старенький профессор говорил им на лекциях по психиатрии о сумасшедших. — «Они не глупые, и не тупые, они просто другие».
Другие. Тогда Слава ему не поверил. А сейчас он знал, что так оно и есть. Слава посмотрел на девочку, сосавшую палец, и подумал, что судьба этого ребенка устроена на ближайшие несколько лет благодаря Олесе, его подруге, сестре милосердия. Проявлением настоящего душевного милосердия стало появление здесь в его больнице младшей сестры человека, чуть не убившего Олесю. Он еще раз повторил про себя по слогам «ми-ло-сер-дие». Почему проявление душевной чуткости и сострадания определено в русском языке, как «милое сердцем», Слава не знал. И вдруг он понял, милосердие, это значило совсем не «милое сердце», как он думал раньше, а «миловать сердцем», значит, прощать. И на душе у него от этого внезапной мысли вдруг потеплело, как будто уже началась весна или в гости к нему надолго приехал хороший друг.
Я шла по коридору с заправленной капельницей. За время скитаний я сильно похудела, и мой сиреневый медицинский костюм болтался на мне как поверженный вражеский флаг.
Все было как обычно, и все было правильно. Очередь больных, жаждущих укола, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу у процедурного кабинета и вполголоса обсуждала погоду за окном, запах капусты от провезенных только что по коридору из больничной столовой жидких диетических щей клубился по коридору, напоминая, что скоро обед. Сергей Анатольевич, старательно заполнял на посту листки назначений, а Ашот Андреевич с Петром Васильевичем оживленно спорили о чем-то в конце коридора.
Аня демонстрировала девочкам-анестезисткам новые босоножки, похожие на танк последней модели. Девочки внимательно их рассматривали, и, по-моему, одобряли. Пока меня не было, в палаты поставили новые двери, и теперь они придавали общему интерьеру отделения светлый и праздничный вид.