— Войдите! — медстатисткой у нас работала бывшая секретарша бывшего главного врача, голос у нее был низкий, учитывая ее солидную комплекцию. Лет ей было около сорока, и трудно было поверить, что когда-то из-за этой полноватой женщины кто-то собирался уходить из семьи. Впрочем, это могли быть только сплетни.
— Извините, меня Петр Васильевич послал сюда. Мы историю найти не можем.
— Чью?
— Больной поступил в субботу, умер на столе.
— Мне не приносили.
— А где может быть? Что я скажу Петру Васильевичу?
— Скажи, что не нашла. Может, Абрамов взял, или в Центральный морг увезли.
— Извините за беспокойство. — Я повернулась и пошла к двери.
— Не лезла бы ты в это дело. — Это сказала тихо бывшая секретарша, или мне послышалось?!
Сегодняшний рабочий день был явно какой-то не такой. Он тянулся так долго, что, казалось, никогда не закончится. Я выполнила все назначения, убралась в процедурном кабинете по второму разу и от нечего делать вышла на крыльцо приемного покоя покурить.
Шикарная черная машина медленно заехала во двор больницы. Дверь автомобиля тихо открылась, и из-за руля вышел молодой человек в черном костюме. Был он круглолиц, и согласно внешним данным мог легко играть Иванушку-дурачка в постановке детской сказки. Проходя мимо меня, он обернулся назад быстрым движением, оглядел больничный двор, и поздоровался со мной, сильно заикаясь:
— З-здравствуйте, девушка, урология на каком этаже?
— На третьем, а вы к кому.
Но Иванушка, немножко косолапя, заходил в приемный покой и не удостоил меня ответом.
Второй парень в черном костюме вылез из роскошной машины и нервно курил.
Он был небольшого роста, светлый ежик стриженых волос торчал как у первоклассника. Я улыбнулась.
Дверь приемного покоя за моей спиной распахнулась так резко, что я чуть не свалилась с больничного крыльца. Из двери вышел маленький человек в черном пиджаке, кажется, такой крой называют, френч, или сюртук? — некстати пришло мне в голову незнакомое слово. Проходя мимо меня, маленький мужчина посмотрел мне прямо в глаза, и меня поразила мертвенная бледность залитого, словно воском, его кукольного лица. Глаза мужчины тоже ничего не выражали, как будто он смотрел внутрь себя. За ним как тень, буквально вплотную прикрывая ему спину, двигался Иванушка-дурачок. «Телохранитель», только сейчас сообразила я. Кукольный мужчина с явным усилием сел в машину, дверь тихо захлопнулась. «Как крышка гроба» — некстати пришло на ум сравнение, когда я заходила в приемный покой. В приемном покое стояла полная тишина, даже мухи не летали.