— Знобило? — участливо спросила она.
Я молча кивнула. Денис утверждал, что лучше держаться одной версии. Немая, так немая.
— Горло болит?
Я опять кивнула и постаралась закрыть глаза, потому что бурятка сверлила меня взглядом.
— Ладно, лежи. — Она выскользнула из палаты, оставив после себя неприятный запах то ли дешевой пудры, то ли старого мыла.
Через полчаса в палату вкатилась Анна Павловна, держа в руках блестящий лоток для уколов. Вообще-то она работала главной медсестрой больницы, но часто подрабатывала в отделениях, особенно когда персонал уходил в отпуск. Сейчас начало осени, самое отпускное время для того, чтобы копать картошку и делать заготовки. Слава мне успел рассказать, что Анна Павловна — фактически его основная помощница, вместе с семьей — мужем и тремя детьми живет в деревне неподалеку. Она появилась в больнице очень давно, в середине 60-х пришла работать санитаркой, чтобы ухаживать за своим отцом — председателем местного колхоза, который тронулся умом в Хрущевские времена на почве выращивания кукурузы. План из области на посадку кукурузы в те времена спускали жесткий, царица полей упрямо отказывалась расти, поэтому один нервный срыв у председателя после разносов на оперативках в области сменял другой, пока не перерос в устойчивое буйное помешательство. Трудно представить, как выглядела тогда Анна Павловна, но сейчас это была величавая красавица лет шестидесяти с огромным бюстом и рыжей пышной косой, уложенной вокруг головы. Нрава она была крутого, и даже вредного, но дело свое знала и могла легко «построить» как сотрудников больницы, так и пациентов. В отличие от многих, была она доброй и отзывчивой, и даже по слухам подкармливала больных в трудные времена продуктами со своего личного подворья. Вот и сейчас войдя в мою палату с явным намерением сделать мне укол, она оглянулась, и украдкой вытащила из кармана необъятного халата, скорее напоминавшего чехол на малолитражку, небольшой сверток, от которого восхитительно пахло свежими блинами.
Видимо, мне сделали успокоительное, потому что я проспала до глубокой ночи, и если бы не переполнившийся мочевой пузырь, я бы так и не встала.
Пробираясь потихоньку по темному коридору в туалет, я повторяла про себя «Только бы все спали!». В самом деле, встречаться с мамками ну очень не хотелось — мне казалось, что их повторные расспросы о том, кто я такая, и как сюда попала, неизбежны. Но беда подобралась ко мне совсем с другого бока. Когда я довольная по уши, и, надеясь, что все обошлось, уже почти дошла до своей палаты, от стены отделилась невысокая тень и преградила мне дорогу. Я узнала санитара — бывшего церковного старосту.