Но увидеться ни с одним из гостей не представлялось возможным: они легли отдыхать после обеда. Оставалось только ожидать вечера и надеяться, что в темноте удастся подойти поближе и попросить о помощи. Эта надежда измучила ее, отняла силы. Она сама прилегла на женской половине и не заметила, как уснула.
Когда Ксения проснулась, было уже темно. Она пропустила то бессумеречное мгновение, которое отделяло день от ночи здесь, в Сахаре. Да и везде на юге ночь наступала мгновенно – и в Бизерте, и в Ялте.
Ялта вспомнилась некстати – сердце заныло при этом воспоминании.
Она неслышно встала и, укутавшись поверх длинной ярко-синей рубахи в темную накидку, выскользнула из комнаты.
На плоскую крышу вели с противоположных сторон дома две лестницы. Остановившись возле одной из них, Ксения прислушалась к голосам сидящих наверху мужчин. Прислушиваться, впрочем, было бессмысленно: говорили по-арабски, она знала на этом языке лишь несколько фраз.
Вжимаясь в стену, сливаясь с темной штукатуркой, Ксения слушала, как что-то горячо доказывает гостям Кабир. Так страстно он торговался недавно с перекупщиком, которому хотел повыгоднее продать финики будущего урожая. Время от времени ему что-то отвечал один из гостей, наверное, тот самый араб с живыми глазами. Его голос журчал так же доброжелательно, как блестели глаза. Да, скорее всего, обсуждают какую-то сделку, может, тоже по финикам, но что ей до их сделок… Ксения чуть не заплакала от своей бессмысленной наивности. Поговорить с гостем наедине!.. Кто ей позволит?
И в то самое мгновение, когда слезы уже подступили к глазам, на запястье у нее сомкнулись чужие пальцы. Твердая сухая ладонь прижалась к ее губам, царапнув бугорками мозолей. Только эта ладонь и остановила вскрик. От испуга она не попыталась сопротивляться, когда человек, руки которого были так тверды и сильны, увлек ее за угол дома.
Ксения подумала, что он хочет увести ее со двора, мелькнула мысль, что сторожевые псы, огромные пустынные овчарки аиди, которых Абдаллах всегда выпускал на ночь, не дадут этого сделать… Но похититель толкнул дверь стоящей отдельно от дома кухни, бесшумно шагнул внутрь, втащил за собой Ксению и закрыл дверь.
– Ну, – негромко сказал он, отпуская ее руку, – зачем вы меня караулили?
– Я не караулила. Я просто хотела с вами поговорить.
И только произнеся это, Ксения поняла, что и вопрос был задан по-русски, и по-русски она ответила. Она ахнула, тут же зажала себе рот, тут же руки ото рта убрала и, задыхаясь, шепотом воскликнула:
– Помогите мне! Умоляю вас!
Ей казалось, что его глаза светятся точно так, как светился когда-то лед на Москве-реке под луною. Но, конечно, это лишь иллюзия: теперь новолуние, и тьма в кухне кромешная, и даже глаза волка не могли бы в ней светиться.