Октябрьский ветер недобро задувал за воротник, и Женя ёжился, идя по открытому пустырю. В сотне метров от него чернел не застеклёнными ямами окон недостроенный дом. Было уже по-осеннему сумрачно, в ботинках начинала хлюпать разжиженная глина, чудесным образом просочившаяся сквозь швы ботинок, но Женя этого не замечал.
К этому долгострою он приглядывался давно и внимательно. Вокруг весело зажигались огни в крепких домах-свечках, а этот стоял сиротливо и в то же время как-то насмешливо. Много раз его принимались строить, но потом оказывалось, что вдруг резко возрастали цены на стройматериалы, или подрядчик исчезал таинственным образом, переведя со счета строящей фирмы все деньги в неизвестном направлении. Городские власти на свой баланс брать его не хотели, а слава о нем шла по всему спальному району, слава дурная и громкая.
Жители окрестных домов видели в подвале неясный свет, писали письма, но наряды милиции так ничего не обнаруживали.
Женя зашел в тёмный подъезд и щелкнул зажигалкой. В глубине лестничной клетки послышалось сухое покашливание и шорох.
— Эй, кто-нибудь есть?
— Чего кричишь, как полоумный? — Ответил кто-то справа.
Подкрался, словно кошка, мелькнуло у Жени.
— Здорово. Так ты и есть здешний обитатель?
— Предположим. А ты с чем пожаловал в мой терем-теремок?
— Да вот, на ночлег хочу попроситься, если пустишь.
— Кхе-кхе, — незнакомец выступил в круг света с неровными краями, создаваемый газовой зажигалкой.
Это был мужчина неопределённого возраста, с заросшим лицом, с умными, чуть сощуренными глазами, цепко выглядывающими из-под косматых бровей. На голове крепко сидела шапка, обтягивающая голову, в разные стороны торчали небрежно обрезанные волосы средней длины. Женя вглядывался в незнакомца, пытаясь понять, можно ли ему доверять. Он был уверен, что в сложной ситуации сумеет выкрутиться, но лезть в заведомое пекло не хотелось. Они с минуту изучали друг друга.
— Ты кто таков будешь? — продолжил допрос незнакомец.
— Да вот, понимаешь, жена из дому выгнала. Так вот жизнь прижала.
— А ремнём-с не пробовал? — засмеялся незнакомец, открывая довольно хорошие зубы, что удивило Женю.
— Да нет, не пробовал, воспитание не позволяет. Ну, так как?
— И надолго гостить собрался?
— Ты отшельник, гостей не любишь? — попытался подстроиться под его интонацию Женя.
— Любишь — не любишь. Я уже от людей устал. И от жизни тоже. Вижу, человек ты серьезный. Нехай, ночуй. Только ночи холодные, тут тебе не барские покои. Выбирай на вкус, где кости бросишь. Больно одет ты легко, — даже немного участливо резюмировал он, осматривая Женю ещё раз. — Ладно, дам тебе одеяло. Но потом к своей жинке ужо обратно просись. В общем, надолго тут не рассчитывай. У меня тут с ментами все отлажено, меня они не трогают, если что, предупреждают, а чужих не любят. Я тебя прикрывать не стану, словят — сам выкручивайся. Посему приходи, когда вот так, сумеречно, чтобы и кошки не видели. Сдается мне, что ты не сегодня этот тихий уголок приметил.